Великий и Ужасный – 5

Капба Евгений Адгурович

– Смекаю. Ты прав, она не права. Б-б-бахнем? – щупальца ухватили бутылку абсента, сразу восемь штук, чтобы не пролить.

– Давай! Недолго осталось, я потом сахар возьму и пойду Слонопотаму мозг колупать, я так до него и не добрался привет от Полоза передать. Они там это… В одном НИИ работали, короче…

– И что, и что ты ей написал в ответ на предложение дружбы и какой угодно помощи? – Витенька капитально окосел, это было видно даже сквозь очки.

– Я ей написал вот что… Мол, дорогая-ненаглядная Эсси, нельзя быть немножко беременной. И предложение это – как если бы ветеринар сказал, что

ваша собака сдохла, но вы все еще можете ее оставить. Что мое – то мое, на том стоял и стоять буду. Если она – МОЯ девочка, полностью, со всеми придурями и заморочками, то моя. Без дурацких оговорок про дружбу, теплые отношения и прочую ванильную хрень. И тогда идем мы по жизни вместе и воюем в одну сторону. Не выпускают с Баргузина? Так без проблем, приеду и разнесу их богадельню, напугаю весь лес до усрачки, на всех наору, разобью хлебала и заберу с собой. Теперь, кажется, силенок хватит у нас! А если нет – то нет. Ну, и этот – постскриптум написал, мол, как решишь – обращайся, потому как других таких Эсси у меня нет и не будет.

– Р-р-р-омантична-а-а-а… – хором вздохнули Шерочка с Машерочкой, которые подслушивали нас, восседая на перилах балкона на десятиметровой высоте и болтая ногами в воздухе.

– Нихрена не романтично, – буркнул я. – Я это написал пять месяцев назад, она прочла, это точно. И печатала ответ – три раза. Я видел! Там в чате точечки такие выскакивают, и написано – «печатает». Но ничего не ответила. До сих пор. Я своих слов назад не беру: если обратится – заберу ее. Если это будет та самая Эсси…

Я чрезвычайно четко помнил ту могущественную Лесную Владычицу Эссириэ Ронья с изумрудным взглядом. И она мне нравилась гораздо меньше, чем моя Эсси, та, которая с блестящими карими глазами, ироничной улыбкой, в яркой бандане, джинсовых шортиках и безразмерной майке.

– А делать-то что в связи с этим будешь? – уточнил Витенька, у которого глаза теперь смотрели в разные стороны.

– Как это – что буду делать? Я крокодил, крокожу и буду крокодить! – гыгыкнул я. – Давай, бахнем по последней, и я пошел к Слонопотаму бороться на хоботах и нести ему привет от удава! Хотя это и не канонично, это он у нас – слон, он должен привет от удава носить… Но я как-нибудь справлюсь! Девчонки, нужен мешок сахару! Тащите его скорей сюда!

– У нас только рафинад! – откликнулись орчанки.

– Тащите рафинад, – милостиво разрешил я, делая довольно неуклюжий царский жест рукой. – А мы щас с Витенькой еще клюкнем по одной и… А не, я сам клюкну, Витенька уже того… Доклюкался!

И я ухватил абсент и выхлебал его весь, а потом взял рафинад и пошел в Хтонь. Потому что любови – любовями, а дичь сама себя не сотворит!

Глава 6. Привет от удава

Жилы на руках вздулись, мышцы напряглись до предела, рога выскальзывали из ладоней, минотавр пробуксовывал копытами по асфальту, мычал благим матом, я ржал и продолжал клонить его голову к земле. Татау полыхали золотом, маразм крепчал.

– Так! – раздался характерный низкий, чуть гнусавый и очень любопытный голос у меня над ухом. – Чего ты балбеса этого мучаешь?

– Я его не мучаю! – откликнулся я, уже прекрасно понимая, кого увижу, если оглянусь. – Я тренируюсь в самообороне без оружия. Хочу бросить

минотавра прогибом! Идея у меня такая, понимаешь. Отрабатываю броски! Через плечо получилось, через бедро – тоже, прогибом – пока нет. Поймал вот одного, воспользовавшись немотивированной агрессией, и вот превышаю необходимую самооборону, получается. А он, падла, сопротивляется.

– Да я не тебя в виду имею, а его! – отмахнулся хоботом Слонопотам. – Это он на тебя напал, я видел. А ты – балбес, потому что кто же прогибом так бросает? Тут не за роги надо хватать, а… Ой, да ну его в баню вообще, прогибом, не прогибом, задолбали меня эти минотавры в последнее время! Слишком много быкуют!

Он буквально выдернул у меня из рук быкоглава, раскрутил над своей ушастой головой, аж воздух загудел, и выбросил его к японой матери куда-то в сторону горизонта.

– МЫ-У-У-У-У!!! – ревела в полете тварь.

– Так чего там? – Слонопотам сел на свою шерстяную жопу и пошевелил ушами. – Мёд принес?

– Мед не принес, – виновато развел руками я. – Не сезон.

– В сезон и у меня мед будет! Олеандровый. От него охренеть можно запросто. Особенно с непривычки. Захочешь охренеть – я тебя угощу… Хотя, с другой стороны, ты и так охреневший, куда тебе больше-то? Короче – если б ты бочечку-другую медку мне сейчас приволок, это я бы оценил. А так – зря только минотавра швырял, даже жалко скотину… Хотя кому я вру? Конечно, не жалко… Так чего приперся-то, Бабаище?

– Я тебе кое-что другое доставил! Привет слоненку от удава! То есть – старшему научному сотруднику Севе Потанину от доктора всяческих наук Никодима Петровича Помаза-Удовинского… Короче, тебе змеюка эта уральская привет передает.

– И че, и где привет? В мешке у тебя? – заинтересовался Слонопотам, он же Сева Потанин.

– В мешке рафинад. А привет – он на словах. Сказал: Ленечка Попугин объявился. Мол, в Инферно бедует. Вроде как – с прошлого года! – эти игрища нетипичных попаданцев меня здорово развлекали.

По крайней мере, всякий раз общаясь с мамонтом, я начинал натурально радоваться, как крупно мне повезло с попаданием. Урук – это вам не удав и не хоботное млекопитающее! Я тут к гормональному балансу и другому центру тяжести едва-едва привык, и к реакции публики на мою кожу, рожу и харизму. А он – вон, ушами размахивает… А Полозу каково? Страшно подумать: жил-был доктор наук в своем НИИ, опыты там ставил, статьи научные писал, лаборанток за попы щипал, а потом – вуаля! Ни рук, ни ног, только башка и хвост охренительной длины! Как только не сбрендил? Хотя научные работники – они и так. с присвистом. Даже гуманитарии. Чего ж о технарях и прочих математиках говорить? Они по определению сдвинутые, если врубаются, на кой хрен человеку нужен арксинус и факториал!

Вдруг меня осенило:

– Слушай, если Помаз-Удовинский – это Полоз, похожий на удава, а Сева Потанин…

– Всеволод Кимович, на секундочку! – возмутился мамонт и сунул хобот в мешок с рафинадом. – Я всяко постарше тебя буду, шкет! Сева – это для особенно близких друзей и для сильно любимых женщин. На брудершафт мы с тобой не пили, и на женщину ты только волосьями своими похож, так что имей уважение!

– …Сева Потанин – Слонопотам, – проигнорировал его пассаж я. – То Ленечка Попугин – кто?