Великий канцлер
Шрифт:
– Катитесь отсюда, без вас веселей! – выпроводил его со сцены.
Чембукчи, всё так же безумно улыбаясь, дошёл только до пожарного поста и возле него упал в обморок.
К нему кинулись, в том числе Римский, лицо которого было буквально страшно.
Пока окружавшие Чембукчи смотрели, как растерянный доктор совал в нос бедному конферансье склянку с нашатырным спиртом, клетчатый Фагот отпорол новую штуку, которая вызвала неописуемый восторг в театре, объявив:
– Таперича, граждане, мы открываем магазин!
Клетчатый
Сладко ухмыляясь, клетчатый объявил, что производит обмен старых дамских платьев на парижские модели и притом совершенно бесплатно.
Колебание продолжалось около минуты, пока какая-то хорошенькая и полная блондинка, улыбаясь улыбкой, которая показывала, что ей наплевать, не последовала из партера по боковому трапу на сцену.
– Браво! – вскричал Фагот и тут же развернул широчайший чёрный плащ, блондинка скрылась за ним, из-за плаща вылетело прежнее блондинкино платье, которое подхватил кот, и эта блондинка вдруг вышла в таком туалете, что в публике прокатился вздох, и через секунду на сцене оказалось около десятка женщин.
– Я не позволяю тебе! – послышался придушенный мужской голос в партере.
– Дурак, деспот и мещанин! Не ломайте мне руку! – ответил придушенный женский голос.
Кот не успевал подхватывать вылетающие из-за плаща прежние старенькие платьица, комкать их.
Через минуту на сцене стояли десять умопомрачительно одетых женщин, и весь театр вдруг разразился громовым аплодисментом.
Тут клетчатый потушил огни, убрал зеркала и объявил зычно, что всё продано.
И здесь вмешался в дело Аркадий Аполлонович Семплеяров. {168}
– Всё-таки нам было бы приятно, гражданин артист, – интеллигентным и звучным баритоном проговорил Аркадий Аполлонович, и театр затих, слушая его, – если бы вы разоблачили нам технику массового гипноза, в частности денежные бумажки.
И, чувствуя на себе взоры тысяч людей, Аркадий Аполлонович поправил пенсне на носу.
– Пардон, – отозвался клетчатый, – это не гипноз, я извиняюсь. И в частности, разоблачать тут нечего.
– Браво! – рявкнул на галёрке бас.
– Виноват, – сказал Аркадий Аполлонович, – всё же это крайне желательно. Зрительская масса…
– Зрительская масса, – заговорил клетчатый нахал, – интересуется, Аркадий Аполлонович, вопросом о том, где вы были вчера вечером?
– Браво! – крикнули на галёрке.
И тут многие увидели, что лицо Аркадия Аполлоновича страшно изменилось.
– Аркадий Аполлонович вчера вечером был на заседании, – неожиданно сказала надменным голосом пожилая дама, сидящая рядом с Аркадием Аполлоновичем.
–
Клетчатый не успел договорить. Сидящая в той ложе, где и Аркадий Аполлонович, неописуемой красоты молодая дама приподнялась и, крикнув мощным голосом:
– Давно подозревала! – и размахнувшись, лиловым зонтиком ударила Аркадия Аполлоновича по голове.
– Мерзавка! – вскричала пожилая, – как смела ты ударить моего мужа!
И тут неожиданно кот на задних лапах подошёл к рампе и рявкнул так, что дрогнули трапеции под потолком:
– Сеанс окончен! Маэстро, марш!
И ополоумевший маэстро, сам не понимая, что он делает, взмахнул палочкой, и оркестр грянул залихватский, чудовищный, нелепый, нестерпимый марш, после чего всё смешалось.
Видно было только одно, что все три артиста, то есть замаскированный, клетчатый и кот, бесследно исчезли.
Полночное явление
Погрозив Иванушке пальцем, фигура прошептала:
– Тсс!..
Иван изумился и сел на постели.
Тут решётка отодвинулась, и в комнату Ивана, ступая на цыпочках, вошёл человек лет 35-ти примерно, худой и бритый блондин, с висящим клоком волос и с острым птичьим носом.
Сказавши ещё раз: «Тсс», пришедший сел в кресло у Иванушкиной постели и запахнул свой больничный халатик.
– А вы как сюда попали? – спросил шёпотом Иван, повинуясь острому осторожному пальцу, который ему грозил, – ведь решёточки-то на замочках?
– Решёточки-то на замочках, – повторил гость, – а Прасковья Васильевна человек добродушный, но неаккуратный. Я у неё ключ стащил.
– Ну? – спросил Иван, заражаясь таинственностью гостя.
– Таким образом, – продолжал пришедший, – выхожу на балкон… Итак, сидим?..
– Сидим, – ответил Иван, с любопытством всматриваясь в живые зелёные глаза пришельца.
– Вы, надеюсь, не буйный? – спросил пришедший. – А то я не люблю драк, шума и всяких таких вещей.
Преображённый Иван мужественно ответил:
– Вчера в ресторане одному типу я засветил по рылу.
– Основание?
– Без основания, – признался Иван.
– Напрасно, – сказал пришедший и спросил отрывисто:
– Профессия?
– Поэт, – неохотно признался Иван.
Пришедший расстроился.
– Ой, как мне не везёт! – воскликнул он. Потом заговорил: – Впрочем, простите. Про широкую реку, в которой прыгают караси, а кругом тучный край, про солнечный размах, про ветер, и полевую силу, и гармонь – писали? {169}