Великий Краббен (сборник)

Прашкевич Геннадий Мартович

Пришельцы. Тайное оружие. Контакты с прошлым и будущим. Фальшивые снимки, лживая документация. Следователь Повитухин привык иметь дело с профессиональными лгунами, – поначалу Летаев не особенно его насторожил. Ну, беспокойные глаза, ну, поглаживает загадочный перстень на пальце. Все равно живет бедно: продавленный диван в кабинете, а на школьном столе толстая потрепанная книга – восьмой том Большой Советской Энциклопедии. Статьи: «Виброфон» – «Вовово».

– Лесника Козлова знали?

– Еще бы не знать! – блеснул Летаев пенсне.

– Как объясняете необычные жалобы лесника?

Летаев заволновался. Схватил граненный мутный графин, посмотрел на просвет, а что там смотреть? Вода мутная, края захватанные. Порылся в пустых карманах, пальцем погладил перстень:

– Никак не объясняю.

– Когда мог исчезнуть Козлов?

– Ну, я за ним по селу не бегаю. – Летаев любовно поиграл перстнем, ловя прищуренным глазом воображаемые

лучики. – Козлов каждое утро ходил на работу. Я сижу у окна, у меня работа культурная, а он идет на работу. Он каждый день ходил на работу. Чтобы Козлов шел домой – этого я никогда не видел.

– Может, уехал к родственникам?

– Какие у Козлова родственники! – мелко рассмеялся Летаев. – Уверен, такие же пьяницы, дебоширы. Без Козловых, я так скажу, в селе спокойнее. Они, к счастью, все ушли. И старые Козловы, и пожилые, и молокососы – все, все, как один. Даже думаю, они как вид исчезли. – Он знающе похлопал ладонью по Энциклопедии (статьи «Виброфон» – «Вовово»). – Знаете, что такое биологический вид?

– Кажется, сумма популяций.

– Вот-вот.

2

В письме, отправленном в Особый отдел, лесник Козлов излагал суть дела коротко.

Господин Летаев – пришлый, писал он. Господин Летаев – человек неизвестной национальности. Прислали его из облоно, но в школу он и не ходит. Заселился в комнатку Дома колхозника, там и живет. Телевизора нет, а по занавескам иногда бегают тени. А на все вопросы отвечает одно: «Кто меня послал, тот и отзовет». И нагло смеется. И на вопросы о документах нагло смеется. Какие, мол, у нас документы? Мы все с вами – часть одного целого. И нагло добавляет: «Отвянь».

– Вот, вот, – отозвался на слова следователя господин Летаев, пришлый. – Чего от этого Козлова ждать? Мракобесие. И дед у него был колдун, пугал наперсточников на вокзале. Двое спятили, никак не смогли угадать, под каким стаканчиком прячется шарик. А деду для устрашения дали какой-то там месяц условного. Пожалели. Он зайцев в лесу лечил.

– От чего?

– Какая разница?

Следователь покивал.

– А почему вы считаете, что Козлов исчез окончательно?

– А вот исчез! Так и считаю. Окончательно и бесповоротно! И не один Козлов исчез, а все Козловы. Как вид. Нет больше Козловых! Ни в селе, ни в тайге, ни в городе. Не верите, так проверьте. Пройдите по селу, дух спирает от пустых дворов. Козловых у нас было как собак, а теперь ни одного. Нет Козловых ни в Лиственничном, ни в области, ни в России, ни даже в Америке. Только на краю села сидит одна бабка – Тихоновна. Приехала из Мариинска, а родственники исчезли. Сидит, жалуется на власть: вот, дескать, до чего довели Козловых. Спрашиваю, а вы, гражданка, почему не исчезли? А я, отвечает, не Козлова. Я Пестель. Такая фамилия. Даже сам Козлов меня родственницей не признавал.

Еще указывал в своем письме пропавший Козлов, у господина Летаева – пришлого полотенце висит на спинке стула. Чистое. Как он повесил это полотенце в первый день, так и висит. Не пользуется господин Летаев полотенцем, зато интересуется крупными животными. И имя у господина Летаева необычное – Нус. Это какой же нации? Глубоко нерусское имя.

3

– Плюньте вы на Козловых.

– Это как же вас понимать? – удивился следователь.

– А так и понимайте, – туманно пояснил господин Летаев, играя перстнем. – На фоне общих событий… В последнее время не просто кризис… Межзвездная торговля тоже принимает уродливые формы…

– Это вы о чем? – не понимал Повитухин.

– Да это я о бизнесе… – Господин Летаев любовно потер пальцами перстень. – На планеты, покрытые водой, теперь везут даже сухолюбивые растения, как с ума посходили. На пустынные карлики доставляют жаб-повитух. – Он вдруг глянул на следователя с каким-то особенным значением. – Не спорю, красиво. Жаба-повитуха на фоне кактусов и песчаных дюн. Ну да, красиво, – повторил он. – Но как жабе выжить в температурном аду? – Он опять особенным взглядом как бы оценил следователя. – Признаю, признаю, стремление к красоте – фундаментальное свойство природы. Большой Взрыв сорвал аплодисменты у Высшего Существа. И это признаю. А многоклеточные существа с Земли безоговорочно пользуются успехом на звездах. Один только контрабандер господин нКва за последний миллиард лет сплавил с Земли миллионы видов.

Сумасшедший, покачал головой следователь. Опять облом.

– Особенно ценятся на звездах чистые виды. Но чистых видов в природе становится все меньше, в дело постоянно идут симбионты. А с чистыми видами было, конечно, проще. Гораздо проще. В свое время, например, хорошо шли трилобиты. – Господин Летаев нагло ухмыльнулся, весь морщинистый, как дождевой червь. – Помните трилобитов?

Повитухин покачал головой. Не помнил он трилобитов.

– Ну, истинные красавцы! – закатил глаза Летаев, и железное пенсне угрожающе блеснуло. – Не серые,

как изображают в учебниках палеонтологии, а пестрые, светлые, некоторые в полоску, как моряки. Ползали, плавали, зарывались в ил. Активно жили. Глаза фасеточные, иногда на стебельках. Выбросят глаза наружу, а сами сидят в иле, переживают, чтобы им их не откусили. Полмира за такое отдашь, правда? Или цефалоподы, первые земные хищники! Не помните? – Он покачал головой. – До появления цефалопод никто никого на Земле не трогал. Чистый рай. Это цефалоподы внесли динамику в отношения. В звездном скоплении Плеяд этих земных цефалопод теперь держат в особенных искусственных водоемах. Напрочь вывезены все тем же контрабандером. А динозавров нКва продавал на Поллукс. Планеты там огромные, жители огромные. Динозавры при них как таксы. Престижно гулять с зелененьким динозавром у ноги. Это вот лингулами до сих пор почему-то не интересуются. Серая раковина, невзрачная слизь, зато как жили с низов палеозоя, так и живут. Эх, видел бы ты полный список видов, вывезенных с Земли! – перешел на ты и блеснул стеклами пенсне господин Летаев. – Полтора миллиарда! Закачаешься! С некоторых пор мы коллекционируем ваши гипотезы о причинах вымирания того или иного вида. Смешно. Отец меня предупреждал, чтобы я держался от землян подальше. Тупые. А мне кажется, он преувеличивал. – Летаев любовно потер перстень. – Видишь? Это перстень Высшего Существа. Выдается за удачную торговую операцию. Этот мною получен за Козловых. Как за вид. Доходит?

4

– …и про ковчег не надо. – Железное пенсне сверкнуло. – Всю жизнь землянам глаза замазывали. Точнее, не обращали на них внимания, не сразу поняли, что человек в некотором смысле разумен. Ну, в шкурах. Ну, галдят. Ну, махаются каменными топорами. В последние геологические эпохи мы живые виды прямо как лопатой гребли с Земли. В трюмах фотонных барж контрабандер нКва вывозил виды тысячами. Пришлось даже пускать ковчег на фоне потопа, сами понимаете, акция отвлечения. Что везем? Да честно, вот глядите. Тараканов, клещей, птиц, клопов. Еще рыб везем, лягушек, насекомых, бактерий. А где чудесные трилобиты? Где сигиллярии, пухлые, как шерстяной столб? Где индрик-зверь, объедавший верхушки деревьев? Не ваше дело. Для того и устроили акцию отвлечения, чтобы все списать на стихию. Ну, еще парниковый эффект. Там растаяло, там поплыло. А сами расторопились! Работали не покладая рук. Контрабандер нКва всем пример показывал. Коацерваты – в систему Гончего Пса, там обожают кисель преджизни, купаются в нем, напитывают студенистые тела силой. Процессы метаболизма в системе Гончего Пса – функция эстетическая. Для них коацерваты сильней, чем для вас «Фауст» Гете. А морского змея, толстого, как индейская пирога, сплавили в бездонные моря Альдея вместе с кораллами древних видов, с пленительными кубками археоциат, светящимися в морской мгле. Альдейцы слепые. Красоту мира они воспринимают сразу всеми бесчисленными клетками бесформенных тел, растворенных в придонных течениях. Так что сами понимаете, им это нравится. На Земле сейчас около четырех миллионов видов, но это мелочь. Микробы никому не нужны, а живого милодонта в шкуре, причудливо выложенной блестящими роговыми бляшками, теперь можно увидеть только на планетах Нетипичной зоны. Палочки Коха у всех вызывают неприязнь, а шерстистый носорог до сих пор разгуливает по снегам ледяных планеток, прихотливо разбросанных по созвездию Весов. Полярные сияния, электромагнитный фейерверк, и на его фоне шерстистые носороги. Красота вечна! От красоты любые существа балдеют. Хотя что-то, конечно, было потеряно: выпало в осадок, растворилось, окаменело. От контрабандера нКва, к примеру, сбежал снежный человек, до сих пор прячется в Гималаях.

– Ладно, пусть. – Следователь не хотел спорить с господином Летаевым. – Но Козловы-то из разумных! Насколько я вас понимаю, запрещено во Вселенной разумными торговать. Разумом можно, но разумными ни в коем случае. Не могли же вы контрабандно толкнуть разумных.

– Да вы только послушайте! – возмутился вдруг господин Летаев. – Поехал Козлов нарубить жердей. В лесу распряг свою кобыленку, привязал к дереву. А весна, щепка на щепку лезет. И эти двое! Рогатые. В глазах – кровь, огонь. Будь Козлов разумным, догадался бы, что такая красота давно выставлена в очередной лот. А он рубит жерди, радуется. Потом слышит крик! Прислушался, кричит его собственная кобыленка. Ну, выскочил. А на поляне сохатые толпятся, пытаются оприходовать казенную кобыленку. Это же нестерпимо для Козлова. Он за свою кобыленку отвечал как за близкую женщину. Вот и пошел махаться топором, щерить зубы. Сохатые ему самому чуть пистончик не поставили. А тут высветка контрабандера нКва накрыла всех на полянке – и кобыленку, и сохатых, и Козлова. Пошли они все по мировой купчей как симбионты. Контрабандер нКва подсказал Высшему Существу, что в данном случае речь идет о коллективном спаривании. Так они все и пошли одним номиналом: сохатые, кобыленка, Козлов. Теперь на Земле Козловых нет. Вообще нет. Ни одного.