Великий Мао. «Гений и злодейство»
Шрифт:
Конечно, в первые годы Мао Цзэдун тянулся к Хэ Цзычжэнь. Да и потом, до самых последних месяцев их совместной жизни, влечение к ней у него было. Не случайно Хэ Цзычжэнь забеременела во второй половине все того же 1937 года.
В то же время думается, что такие порывы страсти, полового влечения, сочетались у Мао Цзэдуна с холодным взглядом на своих подруг. Он вообще полагал, что существует природа человека, а лучше сказать, его собственная природа, и жить следует, полагаясь на ее импульсы. Тут он себя никогда не сдерживал. Естественная половая жизнь тогда, когда этого хочется, и с тем, с кем хочется, представлялась ему и одним из условий телесного здоровья, и залогом плодотворной
В 1937 г. взрывы, ссоры в семейной жизни осточертели Мао Цзэдуну. К тому же возникла некая новая ситуация: ему после скандалов с Хэ Цзычжэнь показалось, что успокоение может принести «тихая заводь». И Лили давала ему такое успокоение, отдохновение от семейных дрязг. С ней все домашние скандалы оставались где-то там, далеко. Неуклюже двигаясь в танце, Мао Цзэдун успокаивался, а свои горькие мысли и усталость души он топил в злой высокоградусной китайской водке. Лили становилась не только учительницей танцев…
Главным же чувством Лили к Мао Цзэдуну было преклонение перед величием этого человека – центра новой жизни в будущем Китае. Так думала молодая шанхайская женщина. Мао Цзэдуна же ее поклонение просто опьяняло. Преклонение как основа общения возможно только между любящими людьми, теми, кто испытывает чувство первой влюбленности. Между Лили и Мао Цзэдуном возникли чувства взаимного притяжения. Они имели под собой устраивающую обе стороны основу – преклонение одного из партнеров перед другим. Если бы все это получило дальнейшее развитие, то вполне возможно, что Лили могла бы стать хозяйкой пещеры Мао Цзэдуна в Яньани, заменив там Хэ Цзычжэнь. Такая перспектива на некоторое время замаячила.
Ничего, однако, из этого не получилось. Можно делать разные предположения относительно того, что произошло между Лили и Мао Цзэдуном. Возможно, Лили просто ответила отказом на призыв Мао Цзэдуна жить с ним, не желая вступать в конфликт с Хэ Цзычжэнь. Но дело могло быть и сложнее. Нельзя исключать того, что Лили, пообщавшись с Мао Цзэдуном, поразмыслив о жизни в Яньани вообще, все-таки пришла к выводу, что все это – не для нее. Не будем забывать, что Лили была приобщена к культуре, весьма отличавшейся от той, которую предлагал Мао Цзэдун в своей Яньани.
Во всяком случае в реальной жизни не Лили, а другая, тоже актриса, но совсем иной человек, заняла место Хэ Цзычжэнь, опустевшую ячейку «под боком» у Мао Цзэдуна, стала хозяйкой в Яньцзялине, а потом перебралась в бывший императорский дворец Чжуннаньхай в Пекине, в павильон Цзыгуангэ. Но об этом позже…
Лили же так и осталась лишь первой партнершей Мао Цзэдуна по танцам.
Заметим, Лили отнюдь не была единственной женщиной, к которой Мао Цзэдун проявлял интерес в этот год. Поговаривали, что в поле его зрения попала, в частности, известная писательница Дин Лин. Она была его землячкой и на 13 лет моложе Мао Цзэдуна. Тогда ей было 30 лет. Их встреча произошла как раз тогда, когда Хэ Цзычжэнь рожала Цзяоцзяо. Дин Лин хорошо запомнила, как Мао Цзэдун, расчувствовавшись, любил в беседах с ней рассуждать о себе самом как об императоре, а о своем женском окружении как об императорском дворе. При этом он отводил Хэ Цзычжэнь место императрицы Цыси [3] , а Дин Лин возводил в ранг второй жены императора. Этот эпизод был коротким и длился всего несколько дней.
3
Цыси(1835—1908) –
Одно время в Яньани распространился слух о том, что если уж, дескать, Чан Кайши обзавелся супругой, которая была американизированной китаянкой, то наш-то Мао Цзэдун решил, как говорится, переплюнуть своего политического соперника и взять в жены самую что ни на есть чистокровную американку.
Хотя это были всего-навсего разговоры вокруг да около действительно имевших место событий, но причины для распространения таких слухов имелись, так как у Мао Цзэдуна все в том же 1937 г. возникли хотя и кратковременные, но довольно тесные отношения с прибывшей в Яньань из США, из штата Миссури, писательницей и журналисткой Агнессой Смедли.
Это была красивая американка высокого роста. Мао Цзэдун отметил в ней истинно мужскую красоту. Она же полагала, что во внешнем облике Мао Цзэдуна проступали своего рода женские черты, особенно округлый овал его лица, который, на ее взгляд, был чересчур женственным.
К моменту встречи Мао Цзэдун и Агнесса Смедли имели солидный опыт личной жизни. Им было по 44 года, и за каждым тянулся шлейф разнообразных связей.
Прибыв в Яньань, Агнесса Смедли отправилась с визитом к Мао Цзэдуну. Она не раз слышала, что это человек с причудами.
Ей пришлось подождать, затем появился солидный мужчина, который, как ей показалось, сразу же вселял чувство страха. Состоялось рукопожатие. Агнесса Смедли ощутила его руку. Она, к удивлению женщины, была большой и мягкой. При этом Мао Цзэдун не сжал ее руку, не стал трясти ее, а просто позволил Агнессе Смедли положить ее руку в свою ладонь.
Вблизи Мао Цзэдун показался Агнессе Смедли довольно крупным мужчиной, но вовсе не гигантских размеров, как рисовала его западная пресса. Его суконный френч был довольно поношенным. Ворот он по своему обычаю не застегивал. Как и на фотографиях, из-под френча выглядывала нижняя рубаха. Вероятно, он только что оторвался от работы, выглядел усталым.
Конечно, перед тем как брать у него интервью, Агнесса Смедли подготовила много вопросов, причем таких, которые могли быть интересны читателям во всем мире. Однако Мао Цзэдун сразу же разочаровал ее. Не дожидаясь, пока она что-то спросит, он сказал: «Вот тут совсем недавно одна китаянка учила меня танцевать. Мне думается, что и ты могла бы со мной в этом деле попрактиковаться».
Пришлось танцевать. У Агнессы Смедли это получалось прекрасно. Мало того, она еще и вразумила Мао Цзэдуна, разъяснив ему, что танцуют сердцем, а не ногами, очевидно намекая на искусство танца своей соотечественницы Айседоры Дункан.
После нескольких встреч Агнесса Смедли почувствовала, что ее больше не тяготит это женоподобное или попросту бабье лицо. Она ощутила за внешней женственностью Мао Цзэдуна его упрямый характер, в котором не было ни грана женской уступчивости. Оказалось, что Мао Цзэдун умеет скрывать свои чувства, не идет на компромиссы, что в его характере много ярких красок. Он вел себя так, что становилось совершенно ясно: в мире для него существует лишь то, что, с его точки зрения, прекрасно, совершенно; если же в предмете его внимания обнаруживался некий изъян, он переставал существовать для него. (Мао Цзэдун инстинктивно считал совершенством себя; его эгоизм и эгоцентризм были столь для него естественны, что он их попросту никогда не замечал; именно это обрекало Мао Цзэдуна на одиночество, а людей, которые соприкасались с ним, – на страдания.)