Великий натуралист Чарлз Дарвин
Шрифт:
В Кордильерах он встречал растения и животных, в большинстве случаев тех же, что и в Патагонии, и они мало интересовали его.
Но вот следы, оставляемые мулами на снегу, показались ему достойными внимания. Они были бледно-красного цвета. Вероятно, следы окрашены пылью красного порфира, которого очень много в окрестных горах, — подумал Дарвин. Потом он заметил, что снег становился красным только там, где быстро таял или был уплотнен. Потертая о такой снег бумага розовела. Позднее Дарвин исследовал этот налет и узнал, что он состоит из микроскопических
Пожалуй, самой интересной находкой в Кордильерах были окаменелые остатки древнейших хвойных деревьев. Белоснежными столбами, иногда переломленными, они стояли на некотором расстоянии друг от друга, но в целом составляли одну группу.
Взор уходил в прошлое… Когда-то группа красивых деревьев простирала свои ветви над океаном, подходившим тогда к подножию Кордильер. Они выросли на вулканической почве, поднявшейся над уровнем моря. Потом местность снова стала морским дном. Деревья погрузились в море. Осадочные породы покрыли их, сверху налегли подводные лавы, пять раз чередуясь между собой.
…Протекли сотни тысячелетий. Поднимался материк, обнажилось морское дно.
Долина и овраги рассекли его, и снова показались на поверхности земли деревья — каменные памятники былого. Почва, некогда питавшая их, обратилась в камень. Теперь здесь всё пустынно, даже лишайников пока нет на окаменелых стволах…
Всё это возбуждало живой интерес у Дарвина, но он испытывал большую радость при мысли о том, что будущей осенью увидит родные леса, будет слушать шелест опадающей листвы в своем саду и пение малиновки…
Молодой натуралист, научившийся проникать в глубь веков при изучении новой страны, в письмах признавался отцу и сестрам: «…ни один мальчик не мечтал так о каникулах, как я мечтаю снова увидеть всех вас».
Этим островам дали такое название в XVI веке испанцы, пораженные их обитателями — громадными черепахами, дающими до 80 килограммов мяса каждая.
Черепашьи острова — Галапагосский архипелаг — лежат под экватором на расстоянии 500–600 миль к западу от американского берега. Все они состоят из утесов вулканического происхождения, поднимающихся со дна моря в виде конусов с кратерами на вершинах и склонах. Сложены утесы из вулканических шлаков — пористых твердых продуктов извержений — или из туфов — сцементированного вулканического пепла.
Остров Чатэм, где «Бигль» высадил Дарвина, представлял собой поле черной базальтовой лавы, застывшей неправильными волнами и испещренной большими трещинами. Здесь и на других островах вулканического происхождения произрастал низкий тощий кустарник. Только после периода проливных дождей острова на короткое время покрывались зеленью.
По хорошо протоптанной тропинке гигантские черепахи, весом до 150 и более килограммов, ходили пить. Подойдя к ручью, черепаха, не обращая никакого внимания на зрителей, сейчас же погружала в воду голову
Вода остается у них в запасе в околосердечной сумке и в мочевом пузыре. Местное население, в случае отсутствия воды, пользуется этими запасами черепахи. Мясо черепах употребляют в пищу.
Медленно и лениво эти гигантские животные бродили по земле, откусывали стебли кактуса и так же медленно жевали их. При виде врага они издавали громкое шипение, втягивая под щит-панцирь голову и ноги.
Дарвин немало забавлялся, вскакивая на спину большой черепахи и проезжая на ней некоторое расстояние.
На береговых скалах он видел греющихся на солнце крупных ящериц с плавательными перепонками на лапах и сплюснутым с боков хвостом. Они прекрасно карабкались по неровным массам лавы, цепляясь когтями, и превосходно плавали, извиваясь всем телом и хвостом; ноги при этом были вытянуты и неподвижны. В желудке этих пресмыкающихся Дарвин находил искрошенные морские водоросли.
Кроме водяных, здесь было много сухопутных ящериц, с круглым хвостом и лапами без перепонок. Они жили в норах между обломками лавы или в туфе. В желудках ящериц Дарвин находил листья, преимущественно акации. За листьями этих растений животные взбирались по стволам самих деревьев.
Пресмыкающихся встречалось так много, — говорит Дарвин, — и они были такими крупными, что геолог не мог не вспомнить о тех временах из истории земли, когда сушу и море населяли гигантские пресмыкающиеся.
Животный и растительный мир архипелага очень заинтересовал Дарвина своим своеобразием. Здесь было много животных и растений таких видов, которые на материке не встречаются, а в то же время напоминают американские виды. Еще больше удивило Дарвина, что обитатели островов так сильно различаются между собой.
«Мне и не снилось, что острова, отстоящие друг от друга лишь на пятьдесят или шестьдесят миль, находящиеся в виду друг друга, состоящие из одинаковых скал, лежащие в одинаковом климате и достигающие одинаковой высоты, могли бы быть различно населены…»
Дарвин собрал представителей двадцати пяти видов наземных птиц, которые нигде больше не встречаются. Особенно интересны были вьюрки — семейство певчих воробьинообразных птиц. Их было здесь тринадцать видов. Сравнение клюва, хвоста, формы тела и оперения привело Дарвина к выводу, что все они — тринадцать видов — произошли от одного вида-предка.
Безлюдность островов сохранила необыкновенную доверчивость птиц. «Однажды, пока я лежал на земле, — говорит Дарвин, — держа в руке сосуд из черепашьего щитка, наполненный водой, прилетел дрозд-пересмешник, сел на краешек этой чаши и преспокойно начал пить воду; сидя на сосуде, он позволял мне подымать себя с земли… Все они подходили на такое расстояние, что их можно было убивать хлыстом, а иногда мне удавалось просто накрывать их шляпой. Ружье здесь почти излишне; раз я столкнул концом ружья хищную птицу, сидевшую на ветке дерева».