Великий перелом
Шрифт:
Трубка Сталина подала еще несколько дымовых сигналов. Молотов желал бы прочесть их. Берия утверждал, что может сказать, что думает Сталин, по его смеху, но Берия много чего говорил — и не все обязательно соответствовало истине. Хотя это заявление шефа НКВД было весьма рискованным.
В надежде улучшить настроение Сталина Молотов добавил:
— Захват базы ящеров вблизи Томска облегчит нашу задачу в переправке физика, как только он прибудет на нашу землю.
— Если он только прибудет на нашу землю, — сказал Сталин. — Если он еще в Северной Америке, то он может
С этой проблемой Молотов ничего не мог поделать. И вообще он чувствовал себя как человек, обезвреживающий бомбу.
Он осторожно сказал:
— Помогать нам победить ящеров — это входит в круг ближайших интересов Америки, а когда, Иосиф Виссарионович, капиталисты думали о интересах дальнего прицела? Он выбрал правильное направление. Сталин улыбнулся. Он мог, когда хотел, выглядеть удивительно благожелательным. Сейчас как раз был такой момент.
— Сказано истинным марксистом-ленинцем, Вячеслав Михайлович. Мы добьемся победы над ящерами, а затем и победы над американцами.
— Этого требует диалектика, — согласился Молотов.
Он постарался, чтобы в его ответе не прозвучало облегчения, — как не позволял себе показывать гнев или страх. Сталин наклонился вперед с выражением внимания на лице.
— Вячеслав Михайлович, вы читали протоколы допросов мятежных ящеров, которые сдали нам базу? Вы верите им? Могут эти существа быть такими политически наивными или это своего рода маскировка, чтобы обмануть нас?
— Я, конечно, видел протоколы, товарищ генеральный секретарь. — Молотов снова почувствовал облегчение: наконец-то он сможет высказать свое мнение без немедленного риска получить выговор. — Мое убеждение: их наивность подлинная, а не изображаемая. Наши следователи и другие эксперты узнали, что их история в течение тысячелетий была однообразной. У них не было возможности овладеть дипломатическим искусством, которое даже самые глупые и бесполезные человеческие правительства, например квазифашистская клика, прежде управлявшая Польшей, считают само собой разумеющимся.
— Маршал Жуков и генерал Конев тоже выражают эту точку зрения, — сказал Сталин. — А вот я ей не очень верю.
Сталин повсюду видел заговоры, независимо от того, были они или нет: 1937 год показал это. Единственный заговор, который он просмотрел, был заговор Гитлера в июне 1941 года.
Молотов знал, что выступать против мнения своего шефа слишком рискованно. Однажды он это сделал и в результате едва уцелел. На этот раз, однако, ставки были поменьше, и он постарался смягчить свои слова:
— Возможно, вы правы, Иосиф Виссарионович. Но если бы ящеры были политически более подготовленными, чем это они показывали до настоящего времени, разве они не продемонстрировали бы это лучшей дипломатической деятельностью, чем та, которую они ведут со дня империалистического нападения на наш мир?
Сталин погладил усы.
— Это вполне возможно, — задумчиво сказал он. — С такой точки зрения я еще не рассматривал вопрос. Если так, то для нас еще более важно продолжать
— Что вы имеете в виду, товарищ генеральный секретарь? — Молотов не уловил главной мысли.
Глаза Сталина блеснули.
— Если мы до сих пор не проиграли войну, товарищ комиссар иностранных дел, не думаете ли вы, что мы можем выиграть мир?
Молотов задумался. Не напрасно Сталин удерживал власть в Советском Союзе в своих руках уже более двух десятилетий. Да, у него были недостатки. Да, он делал ошибки. Да, только сумасшедший осмеливался указывать ему на них. Но большую часть времени он владел таинственным даром отыскивать точку равновесия сил, позволяющую определить, какая сторона сильнее — или может стать такой.
— Вероятно, все так и будет, как вы сказали, — ответил Молотов.
Атвар не испытывал такого возбуждения с тех пор, как в последний раз вдыхал феромоны самки во время сезона спаривания. Возможно, те, кто пробует имбирь, испытывают нечто подобное. Если так, то он почти готов простить их за употребление разрушительного снадобья.
Он повернул один глаз к Кирелу, оторвавшись от сообщений и докладов, постоянно всплывающих на экране компьютера.
— Наконец! — воскликнул он. — Может быть, мне следовало спуститься на поверхность этой планеты, чтобы изменить нашу судьбу. Смерть американского не-императора Рузвельта определенно подвинет наши силы к победе в северном регионе малой континентальной массы.
— Благородный адмирал, все может быть, как вы сказани, — ответил Кирел.
— Может быть? Только может быть? — воскликнул Атвар негодующе.
Воздух этой местности, называемой Египет, оставлял неприятный привкус во рту, но он был достаточно теплым и сухим для самца Расы в отличие от воздуха большей части этого жалкого мира.
— Конечно, так будет. Так должно быть. Большие Уроды настолько политически наивны, что события не могут не складываться так, как мы хотим.
— Мы здесь так часто разочаровывались в наших надеждах, благородный адмирал, что я воздерживаюсь от радости до тех пор, пока желаемые события не происходят в действительности, — сказал Кирел.
— Разумный консерватизм — благо для Расы, — сказал Атвар.
Консерватизм Кирела был полезен: если бы Кирел был диким радикалом наподобие Страхи, Атвар сегодня уже не был бы командующим флотом вторжения. Он продолжил:
— Рассмотрим очевидное, командир корабля: Соединенные Штаты — это ведь не-империя, так ведь?
— Безусловно нет, — согласился Кирел: это было бесспорно.
— He-империя по определению не может иметь стабильного политического устройства, которое есть у нас, так ведь?
— Похоже, что это следует из первого, — ответил Кирел с настороженностью в голосе.
— Вот именно! — удовлетворенно сказал Атвар. — И эти Соединенные Штаты подпали под власть не-императора, называемого Рузвельт. Частично благодаря ему американские тосевиты оказывали постоянное сопротивление нашим силам. Истинно?