Великий поход за освобождение Индии
Шрифт:
Брускин подался вперед и замер, глядя в небо, будто там были написаны ноты и слова. Все ждали. Пауза затягивалась. И стало ясно, что Брускин не споет. Да он и сам это понял. За столом зашумели, понимающе улыбаясь.
— Забыл, — признался Брускин шепотом.
— Горько! — крикнул кто-то, спасая ситуацию.
И все закричали:
— Горько! Горько!
Наталья поднялась, опустив глаза, и Брускин поцеловал ее — испуганно и неумело. Похоже, это был их первый поцелуй.
Тигр остановился и прислушался. Будто где-то рядом бушевал водный
— Ты що, бажаешь людям свято загубыты?
Тигр неуверенно рыкнул.
— А я казав — не дозволю! Я казав: кто про невесту погано кажет, того вбью!
Тигр зарычал угрожающе.
— Пугаешь? Мене, червоного командира Ведмеденку, — пугаешь? Та я ж тоби башку скручу! — и, подвернув рукава гимнастерки до локтей, Ведмеденко сделал первый шаг.
Тигр громогласно зарычал и бросился на него.
Ленин спал, лежа на спине, и был больше похож на покойного, чем на спящего. Сталин, Троцкий и Новик смотрели на него с горестным любопытством.
— А Шишкин наш больше похож, — сообщил шепотом Новик.
— На кого? — удивился Сталин.
— На Ленина.
— Так это и есть Ленин. — Сталин обиженно отвернулся, и Новик стукнул себя, дурака, кулаком по лбу.
ЭТО ПОЛНОЕ РИСКА И ОТВЕТСТВЕННОСТИ РЕШЕНИЕ, ВОЗМОЖНО, СЕГОДНЯ КТО-ТО НАЗОВЕТ АВАНТЮРОЙ. НО ДЛЯ ТАКИХ ЛЮДЕЙ И ВЕЛИКИЙ ИНДИЙСКИЙ ПОХОД — ТОЖЕ АВАНТЮРА. НЕ ДЛЯ НИХ НАШ РАССКАЗ, А ДЛЯ ТЕХ, КТО ИСКРЕННЕ И НЕПРЕДВЗЯТО ЖАЖДЕТ ЗНАТЬ, КАК ВСЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.
Они лежали рядом: задушенный Ведмеденкой тигр и сам Ведмеденко с развороченной тигром грудной клеткой. Наталья положила ему на грудь белоснежную простыню, и та сразу напиталась кровью. Рядом стоял Брускин. Чуть поодаль — все остальные. В добрых маленьких глазах Ведмеденки появились слезы и скатились по вискам.
— Почему вы плачете? — тихо спросил Брускин.
— А я завжды плачу, колы вспомяну, що мене батько казав... — продолжая плакать, ответил Ведмеденко.
— Что же он вам сказал?
— Казав, що не зробити нам всемирну революцию...
— Это почему же? — удивился Брускин.
— Вин казав, що на всемирну революцию нам жидив не достане. Тому я и плачу.
— Ну почему же? — растерянно улыбнулся Брускин. — Посмотрите — все наши боевые товарищи — настоящие революционеры! — Комиссар повернулся и с гордостью указал на стоящих плотной толпой красноармейцев.
— Та яки кацапы революционеры!.. — Ведмеденко поднял руку, но она вдруг безжизненно упала. Умер Ведмеденко.
Горки.
23 февраля 1923 года.
Медсестра Верочка, молодая, рано начавшая полнеть блондинка с добрыми голубыми глазами, держа в руках аппарат для измерения артериального давления, остановилась перед дверью ленинской комнаты и спросила шепотом сидящего у двери пожилого усатого охранника в кожанке, с наганом в кобуре на боку:
— Никитич, ну как он?
Охранник
— Плохо. Чихал всю ночь.
Задремавший на посту номер один Никитич испуганно открыл глаза и прислушался. Из ленинской комнаты доносился какой-то шум. Никитич поднялся. В комнате что-то упало и разбилось. Никитич открыл кобуру. Но теперь было тихо. Тогда он неслышно подошел к двери и прислушался. Теперь из ленинской комнаты доносилось ритмичное позвякивание кроватной панцирной сетки. Никитич не поверил и прижался ухом к двери. Удары были сильными и ритм размеренным. В глазах Никитича загорелись веселые мужские огоньки, он покрутил ус, сел на стул и проговорил успокоенно и удовлетворенно:
— На поправку Ильич пошел.
ГОВОРЯТ, ЧТО ТРАГЕДИЯ НАШЕЙ ПАРТИИ НАЧАЛАСЬ ТОГДА, КОГДА НЕ СТАЛО ЛЕНИНА, НО ЭТО НЕ ТАК. ТРАГЕДИЯ НАЧАЛАСЬ ТОГДА, КОГДА ЛЕНИНЫМ СТАЛ ШИШКИН.
Москва. Кремль.
1 апреля 1923 года.
В кабинет Троцкого ворвался взбешенный Сталин и кинул ему на стол какие-то листки.
— Лев, что это? — с трудом себя сдерживая, спросил Сталин.
Троцкий стал просматривать листки, пробегая глазами, прочитывая вслух:
— “Декрет. Сим высочайше повелеваю вернуть в русский язык букву “ять”. Председатель ВЦИК Ульянов-Ленин”. А как подписываться научился, каналья! “Об обязательном ношении корсетов для партийных и советских работников женского пола”. — Троцкий поднял удивленные глаза. — Коба, откуда это?
— Отобрал в коридоре у Каменева с Зиновьевым! Хорошо, что удалось перехватить...
— Слушай, а если он им расскажет? — потерянно спросил Троцкий.
— Это не страшно. Все равно никто не поверит. Страшно то, что он раскалывает партию. И ты видишь, куда он клонит? Это же реставрация капитализма!
НО НЕКОТОРЫЕ ДЕКРЕТЫ ШИШКИНА НЕ УДАЛОСЬ ПЕРЕХВАТИТЬ. ТАК РОДИЛСЯ НЭП.
— Теперь ты посмотри, — Троцкий вытащил из стола папку и раскрыл ее.
Там лежали фотографии. Сидя в кресле, Шишкин в кепке то таращил глаза, то не смотрел в объектив, явно издеваясь над фотографом.
— Мы собирались напечатать ко дню рождения его фотографию в “Правде” и “Известиях”, чтобы подбодрить рабочих. Ему это сказали, и вот какой привет рабочим он передал. Он делает из Ленина идиота! Что скажут потомки?
— Это надо спрятать и никому никогда не показывать. — Сталин закрыл папку.
Горки.
10 апреля 1923 года.
Быстрым решительным шагом направлялись Сталин и Троцкий к стоящему на возвышении знаменитому дому в Горках.
— Лев, только не садись играть с ним в карты. Я вчера ему все свои партвзносы проиграл, — сообщил Сталин.
Держа носовой платочек у красных, заплаканных глаз, спускалась по ступенькам Крупская. Она посмотрела на Троцкого и Сталина и, всхлипнув, сказала: