Великий поход

Белов Александр Константинович

– Послушай, маленький воин, я хочу говорить только с тобой! – донеслось из колодца.

– Не бывает маленьких воинов, – оскорбился Индра, – бывают воины и не воины.

– Да, ты прав, прости. Послушай меня. Скоро мы все окажемся в колодце. В одном колодце.

– Что я должен сделать? – перебил Индра. Гарджа смотрел на это странное соитие разумного и бредового, на удивительную совпадаемость их умохождения, потустороннего здравому смыслу, но в котором так очевидно обнаружилась сообразительность малыша. Смотрел и удивлялся. Потому

что он понимал, что за всей этой белибердой скрывается что-то вполне разумное. И ещё Гарджа удивлялся зрелой мысли, зрелой речи и зрелому духу своего названого сына. Странным для его возраста. Смотрел, как посторонний при чужой беседе. Как ребёнок при беседе взрослых людей.

– Будь всегда в нужное время в нужном месте. Остальное придёт само.

– Ничто само не приходит, – покачал головой Индра.

– Именно это я и имел в виду. Если, конечно, ты тот, о ком я думаю.

– Пойдём, – сказал мальчик Гардже, и ничего не понимающий воин заторопился вслед уходящему сыну.

– Постой, разве ты уже поговорил с ним?

– Конечно. Я думал, что ты и сам это понял, – гордо ответил юный марут.

– Может быть, мы его вытащим?

– Не нужно?

– Почему?

– Что-то подсказывает мне, что он выберется сам.

– Почему?

– Папа, ты задаёшь слишком много вопросов. Знаешь, что по этому поводу говорил мой кумара-рита?

– Догадываюсь. Должно быть, то же самое, что и мой когда-то. Про дурака.

– Неужели они говорят одно и то же, – разочарованно вздохнул Индра.

– Послушай, тот, из колодца, преподнёс тебе сому. Хотя сому люди не пьют, её готовят для богов.

Индра взял у Гарджи бурдюк, развязал его и лизнул содержимое.

– Гадость! – сказал мальчик кривясь. – Но испить нужно.

– Зачем же пить, если гадость? – наивно поинтересовался Гарджа.

– Папа, ты опять забыл про дурака.

– Ладно, больше ни о чём не стану тебя спрашивать.

– Человек спрашивает только потому, что ленится сам искать ответ на вопрос, – назидательно изрёк Индра.

– Великие боги! Что бы было, останься ты в Амаравати хотя бы на год!

– Скоро нам вообще придётся забыть про Амаравати.

–Что?

Индра промолчал.

– Вот, значит, что поведал тебе тот чудак! – вздохнул воин. – Сумасшедшие и дети говорят на одном языке… Послушай, ведь он всё время предрекал нам место в колодце.

– Место рядом с собой, – пояснил мальчик.

– Теперь ясно зачем он туда залез, – понял Гарджа. – Что бы это значило? Болезнь? Войну? Ясно, что он говорил о могиле.

Индра пожал плечами:

– Нас ждут испытания. Но главное – быть в нужное время в нужном месте.

– Хорошие слова, – кивнул Гарджа, – запомни их. Правда ты кое что упустил.

Индра поднял брови и посмотрел на отца.

– Да, сынок. Речь шла именно о тебе. Он предрёк твою судьбу. Именно тебе следует быть в нужное время в нужном месте. Тогда всё само придёт. То есть ты будешь знать, что делать!

– Я

это понял, папа.

Они помолчали. Свозя ногами грязь с раскисшей дороги.

– Ладно, пей свою сому. Раз уж нужно. Только мы как следует разведём её молоком, – решил Гарджа и снова развязал бурдюк. Индра посмотрел на содержимое фляги и отказался его пить.

– Не хочется что-то, – заупрямился ребёнок, – она горькая. Как-нибудь в другой раз.

Когда маруты ушли, последний оставшийся на площади человек заглянул в старый колодец.

– Эй! – крикнул он вниз. – Все ушли.

– Да? Почему же ты остался?

– Я хотел тебя расспросить кое о чём…

– А этот молодой воин тоже ушёл? – перебил сидящий внизу.

– Да, он тоже ушёл. Он понял всё, что ты ему сказал.

– Ты так решил?

– Уверен.

– Это хорошо. Как твоё имя?

– Дадхъянч.

– Послушай, Дадхъянч, помоги-ка мне вылезти.

Молодой риши скинул с себя плащ, скрутил его и опустил один конец в колодец.

– Ухватил? Поднимайся, я держу! – он упёрся босой пяткой в каменный обклад водяной ямы. Плащ натянуло и повезло в зияющее жерло. Дадхъянч чуть не полетел в грязь. Следом.

Снизу появилась сначала одна рука, обхватившая камень, потом другая и наконец лицо сумасброда.

– Это ты – Дадхъянч? – спросило лицо.

– Да, – с трудом ответил молодой риши, удерживая натянутый плащ.

Человек из колодца перемахнул через стену и оказался перед своим избавителем.

– А у тебя есть хвост дубоносого истукана? – спросил пророк с надеждой.

– И плавник усатки?

– Ясно, – разочарованно вздохнул сумасброд и с безразличием шагнул в сторону.

– Послушай! – крикнул ему вслед молодой риши. – Почему ты считаешь, что нам грозит гибель?

– Потому что бабка в дому!

– Ты выбрал не лучший способ сообщить о своём открытии.

Дадхъянч поплёлся следом. Он украдкой разглядывал этого странного человека. Вернее, его спину. Обёрнутую грубой медвежьей шкурой. По одежде пророк напоминал шудру.

– Куда ты идёшь? – вдруг спросил тот не оборачиваясь.

– За тобой.

– Разве я звал тебя?

– Да, так же как и других.

– Нет, – ответил человек в медвежьей шкуре, – с собой я не звал никого.

– Ну так позови! – крикнул ему Дадхъянч.

Колодезный крикун остановился, обернулся и посмотрел на своего выручателя, как на привязчивую муку. На зубную боль.

– Ты же сам этого хотел, – виновато сказал Дадхъянч.

– Ну, может быть, не именно этого…

Колодезный крикун вдруг скорчил рожу, растянул рот в безобразной улыбке, почмокал губами и скосил глаза. Дадхъянч воспринял увиденное равнодушно. Пророк вернулся к своим мыслям, отвлёкся от представления и поплёлся куда-то восвояси. Молодой риши увязался следом.

Они шли и молчали. Пророк иногда что-то выкрикивал и начинал неистово жестикулировать. Должно быть, он оживлял руками нахлынувшие мысли.