Великий полдень
Шрифт:
— И я хочу, — сказал я.
— У вас-то, Серж, какие могут быть желания? — покосившись на меня, недоверчиво усмехнулась Альга.
— А почему бы и нет? — простодушно удивился я.
Она неопределенно пожала плечами. Кажется, я понял, что она имела в виду. В каком-то смысле, наверное, она была права: мне и правда нечего было желать. Можно сказать, по большому счету я уже всего достиг. Я и сам так чувствовал.
— Ну и о чем же вы мечтаете? — поинтересовалась Альга.
— Разве можно сказать? — улыбнулся я, — Тогда ведь не сбудется.
— Правильно! — подтвердила Майя.
— А, кстати, вы знаете, о чем мечтает наша детвора? — вдруг спросил дядя Володя.
— О чем? — заинтересовался я. — Тебе что, известны их мечты?
— Скорее, это не мечты, — поправился дядя Володя, — а что-то вроде планов на будущее… Они только что это обсуждали.
— Господи, о чем могут мечтать дети… — пожала плечами Майя.
— Наверняка какая-нибудь чепуха, — отмахнулась Альга.
— А вот и нет, Альга! — обиженно возразил дядя Володя. — У них очень, очень серьезные планы. Поверь мне. И чтобы ты знала, между прочим эти планы и тебя касаются непосредственно. И вообще, каждого из вас, — загадочно прибавил он.
— Касаются нас? Как это? — удивились мы.
— А так, — сказал дядя Володя. — Дети ведь уже успели всех вас между собой поделить.
— Это еще что такое? Что значит — поделить? — чуть прищурила свои изумрудные глаза Альга.
— Ну как же, как ты не понимаешь, Альга. Они поделили вас, кто кому достанется. Даже не в том смысле, чтобы жениться, а вообще…
— Конкретнее! — нетерпеливо прервала Альга.
— А это уже действительно секрет, — заявил дядя Володя.
— Ну вот, опять глупости, — сказала Альга. — Так я и думала.
— Знаешь что, Володенька, — вмешалась Майя, — мы только что спасли тебя от верной гибели, поэтому у тебя от нас не может быть никаких секретов. Сейчас же рассказывай!
— Ничего вы меня не спасли, — возразил он. — Я сам в сани прыгнул. Я очень ловкий.
— Конечно, ты очень ловкий, Володенька, — сказала Майя, начиная сердиться. — Только ты нам все-таки расскажи, что там детвора задумала. Мы не проболтаемся.
— Ладно, — покладисто согласился он, — только хорошо пообещайте!
Альга снова передернула плечами и отвернулась к окну.
— Конечно, мы никому не расскажем, — ответила за всех нас Майя.
— Так вот, — сказал дядя Володя и, выдержав долгую паузу, — когда зашел об этом разговор, то есть кто кого предпочитает, Косточке, как самому главному, конечно принадлежало право выбирать первому. Он заявил, что возьмет себе ее — Альгу.
— Подумать только, — засмеялась Майя, — какой разборчивый мальчик!
— Очень смешно, — усмехнулась Альга.
— А что ты думаешь, Альга, еще неизвестно, как все сложится, — улыбнулся я, — дети растут так быстро…
Девушка промолчала.
— А вот твой Александр, Серж, выбрал Майю, — сообщил дядя Володя.
— Меня? — воскликнула Майя. — Надо же!
— Гм-м, странно… — удивился я и задумался. — То есть я хочу сказать, было бы гораздо логичнее, если
— А вот и нет, — сказал дядя Володя. — Зизи твердо выбрала тебя, Серж. Ты же у нас теперь почетный гражданин!
— Ай да маленькая Зизи! — снова засмеялась Майя. — Я бы тоже тебя выбрала, Серж!
— И я, — снова усмехнулась Альга.
— Ого, почетный гражданин пользуется успехом, — заметил дядя Володя.
— Разве мы его с тобой не поделим, Альга? — еще больше развеселилась Майя.
— Как же ты предлагаешь его делить?
— Не знаю, может, тело отдельно, душу отдельно?
— Или того и другого понемножку?
— Вот бессовестные! — стал урезонивать девушек дядя Володя. — Что за шутки такие! Наш почетный гражданин — все же женатый человек и семьянин примерный.
— Да, это серьезный недостаток, — согласилась Майя. — Значит придется заняться тобой, Володенька!
— Покорно благодарю! Чтобы Папа меня прибил? Нет уж, девушки, лучше, как говорится, рубите сук по себе.
— Почему? Папа к тебе прекрасно относится, — смеясь, возразила Майя. — Даже ни разу не обозвал тупым. Наоборот, говорит, наш чудак — смышленый.
— Давай, Володенька, не теряйся! — поддержал я.
— Ну что ж, — серьезно кивнул дядя Володя, — я подумаю…
— Вот наглец, он еще думать будет! — тут же возмутилась Майя и, схватив его за плечи, принялась тормошить. — Да ты должен был захрюкать от счастья!.. Надо его хорошенько проучить! — заявила она, нахмурив брови, но не выдержала и рассмеялась. — Отодрать за уши!
— Оттаскать за кудряшки! — добавила Альга, присоединяясь к подруге.
Дядя Володя жалобно застонал. Я попытался вступиться за него, и тогда девушки набросились на меня. В пылу борьбы кто-то нечаянно толкнул дверь распахнулась, и мы кучей-малой вывалились из саней прямо в глубокий сугроб. К счастью, кортеж уже успел разделиться и разъехаться по семейным вотчинам. Несколько саней, в том числе Папины сани и те, в которых приехали мы, как раз остановились перед стилизованным помещичьим особняком. В ночи особняк выглядел сверкающим сказочным дворцом с колоннами, открытым балконом и флигелями. Перед парадным крыльцом красовалась славная новогодняя елка, богато украшенная золотыми яблоками и орехами.
Я выбрался из сугроба, помог подняться девушкам и охающему дяде Володе, отряхнулся от снега и перевел дух. На душе у меня сделалось так хорошо, что я инстинктивно огляделся: не привлекаю ли я к себе внимания… Нет, никто ничего не заметил. Видно, дразнящее и упоительное чувство было запрятано достаточно глубоко. Я уж и припомнить не мог, когда меня в последний раз пронзала влюбленность. Да что там: именно любовь!
— Ой, холодно! Холодно! — взвизгнули девушки.
Еще бы! Они были в одних туфельках, и даже длинные пышные шубки, в которые они зябко кутались, не спасали от такого мороза.