Великий Сталин

Кремлев Сергей

Главное же, Берия был абсолютно прав в оценке Булганина, да ещё – в сравнении с Берией! Булганин ведь и действительно был слабо подготовлен. И оказался не способен полноценно справляться с работой первого зама Сталина. Для того чтобы убедиться в этом, не надо особого труда – достаточно немногих фактов.

Дело было так… 7 апреля 1950 года Политбюро утвердило образование Бюро Президиума Совета Министров СССР, «поручив ему рассмотрение срочных вопросов текущего характера, а также вопросов секретных», и по прямому предложению Сталина назначило Булганина первым заместителем Председателя Совета Министров СССР.

Состав Бюро был утверждён следующим: Председатель Совета Министров СССР И.В. Сталин, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Н.А. Булганин, заместители

Председателя Совета Министров СССР Л.П. Берия, Л.М. Каганович, А.И. Микоян, В.М. Молотов (15 апреля 1950 года в Бюро был введён Г.М. Маленков, а 30 августа 1952 года – ещё и М.Г. Первухин).

Председательствовать на заседаниях Бюро и Президиума Совмина в случае отсутствия Сталина должен был единолично Булганин. Но уже 16 февраля 1951 года пришлось ещё одним постановлением Политбюро возложить председательствование в таких случаях поочередно на Булганина, Берию и Маленкова. Причём ещё до этого – формально «не легитимным» образом – с 6 декабря 1950 года заседания Бюро почти постоянно начал вести Берия. Он вёл их 9, 12, 16, 18, 21, 26, 30 декабря 1950 года и затем 6, 13, 20 января 1951 года, и лишь 30 января 1951 года его «не легитимно» же сменил Маленков, а уж 8 и 21 февраля – Булганин. Впрочем, 27 февраля председательствовал – впервые «законно» – опять Берия, а потом пошло «вперемешку»: Маленков, Булганин, Берия…

И я не исключаю, что Сталин тогда осознал свою ошибку. Возможно, именно поэтому он предоктябрьский доклад 1951 года и поручил сделать не кому-то ещё, а Берии.

До весны 1953 года тогда оставалось ещё почти полтора года.

В начале этой главы я цитировал книгу антисоветчика Авторханова «Загадка смерти Сталина». Напомню, что он начал её так:

«На вершине пирамиды советской партократии не было достаточно места для двух преступных гениев – для Сталина и Берии. Рано или поздно один должен был уступить другому или оба погибнуть во взаимной борьбе».

Странным образом это утверждение оказалось схожим по своему «посылу» и конструкции с позднейшим заявлением бывшего крупного советского партийного деятеля Дмитрия Шепилова. Оно было приведено в сборнике о нём со слов внука Шепилова – Дмитрия Косырева:

«За трон Сталина схватились два самых кровавых сталинских палача – Берия и Хрущёв. Победил тот, кто успел выстрелить первым…»

Вопреки заявлению «примкнувшего к ним» Шепилова, Берия – в отличие от Хрущёва – не имел «палаческих» склонностей. Будучи, к слову, неплохим стрелком, Берия особой страсти к охоте и стрельбе не имел. А вот Хрущёв, стреляя отменно, просто обожал сделать точный выстрел. Однажды правительственный кинооператор удачно подловил момент, когда Хрущёв – уже Первый секретарь ЦК – на глазах у «соратников» стреляет по воздушной цели… Прицеливаясь, Хрущёв не был похож на себя обычного – куда девались наигранное добродушие и благодушие! Лицо Никиты было жёстким, жестоким и беспощадным, и это было его подлинное, хотя и тщательно скрываемое им лицо.

Что же до второго утверждения Шепилова, то и оно лживо и антиисторично. Берия не собирался стрелять ни в кого, и в Хрущёва тоже. Если бы он, к слову, это замышлял, то с его-то опытом оперативной чекистской работы ещё в бурные закавказские годы и позднее, с его-то хваткой и организационным талантом, с МВД, наконец, имевшимся в его распоряжении, Берия уж с кем, с кем, а с Хрущёвым разобрался бы шутя! Ведь Хрущёв популярностью и особым авторитетом ни у кого из высшего руководства не пользовался.

«Выстрелил» Хрущёв. Но ещё до того, как он «выстрелил» по Берии, он «выстрелил» по Сталину. Впрочем, не сделав первого «выстрела», нельзя было сделать и второго.

И время этой злобной «пальбы» уже приближалось.

Глава девятая

Осень и зима 1952 года. XIX съезд и далее…

1952 год стал годом проведения давно ожидаемого съезда партии – первого послевоенного. Между прошлым XVIII и предстоящим XIX съездом пролегло тринадцать лет, но каких лет! Съезд партии не созывался

долго, однако так ли уж было необходимо собирать его в соответствии с формальными уставными требованиями в тот момент, когда очередные задачи партии были предельно ясными: вначале победить в войне, затем восстановить разрушенное?

Теперь же проблем для обсуждения накопилось достаточно, и в среду 20 августа 1952 года 235-й номер «Правды» вышел с шапкой в правом углу:

«Центральный Комитет ВКП(б) постановил созвать 5 октября 1952 года очередной XIX съезд ВКП(б)».

Ниже шло:

«К сведению всех организаций ВКП(б). На днях состоялся в Москве Пленум ЦК ВКП(б). Центральный Комитет ВКП(б) постановил созвать 5 октября 1952 года очередной XIX съезд ВКП(б)».

Порядок дня XIX съезда:

1. Отчётный доклад Центрального Комитета ВКП(б) – докладчик Секретарь ЦК тов. Маленков Г.М.

2, Отчётный доклад Центральной Ревизионной комиссии – докладчик Председатель Ревизионной комиссии тов. Москатов П.Г.

3. Директивы XIX съезда партии по пятому пятилетнему плану развития СССР на 1951–1955 годы – докладчик Председатель Госплана СССР тов. Сабуров М.З.

4. Изменения в Уставе ВКП(б) – докладчик Секретарь ЦК тов. Хрущёв Н.С.

5. Выборы центральных органов партии.

<…>

Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин»

Итак, событиебыло анонсировано, и началась подготовка к нему.

Сталин заканчивал свои «Экономические проблемы» и контролировал подготовку отчётного доклада ЦК.

Готовились к докладам на съезде национальные республики, министерства, а также и отдельные делегаты.

В Совете Министров и Госплане СССР окончательно сшивались контрольные цифры уже начавшейся пятилетки… Впрочем, эта-то работа была бесконечной – уже в ходе работы съезда делегаты из разных союзных республик предлагали – кто малые, а кто и не очень малые – коррективы по приоритетам, по объёмам финансирования, по размещению производственной инфраструктуры и т. д. и т. п. Задачи решались грандиозные – один план «Великих строек коммунизма» чего стоил! – и увязать всё раз и на всю пятилетку было просто невозможно. Причём впервые в истории СССР предусматривались почти равные темпы производства средств производства (группа А) – 13 %, и производства предметов потребления (группа Б) – 11 %. Здесь всё было логично – создав базу роста благосостояния, надо было это благосостояние создавать. Было необходимо определить и перспективы развития страны в целом.

Так что работы хватало всем.

Накануне 5 октября вся эта организационная предсъездовская махина была готова к действию, и на следующий день утром в Большом Кремлёвском дворце открылось первое заседание съезда. Новое положение СССР в мире выразилось и в том, что в зале открыто сидели делегации коммунистов из европейских стран народной демократии, из Китая, Кореи, Вьетнама, Монголии… Было много делегаций компартий из больших и малых капиталистических стран.

Выступили с отчётными докладами Маленков и Москатов…

Доклад председателя Центральной ревизионной комиссии Москатова был «техническим», программным же был, естественно, доклад Маленкова.

Многие историки в один голос утверждают, что само выступление Маленкова вместо Сталина «делало его при живом Сталине новым первым секретарём, а может быть, и единоличным лидером в узком руководстве» (Ю. Жуков), было «очевидным свидетельством того, что именно Маленков является формальным преемником Сталина в ВКП(б)» (Ж. Медведев), и т. п.

Но эти толкования не стоят, пожалуй, и выеденного яйца, потому что всё было очевидным. Отчётный доклад ЦК – это отчётный доклад не Генерального секретаря ЦК, а доклад ЦК. Даже тринадцать лет назад Сталин, делая этот доклад лично, зачитывал не только лично свой текст. Также и теперь Маленков зачитывал текст, над которым работало много людей, включая и Сталина, который и был окончательным редактором доклада. И секрета тут ни для кого никакого не было.