Великий врачеватель
Шрифт:
Я небогатый человек и смогу отблагодарить тебя только касыдой. Я сложу касыду в твою честь.
Не надо, — засмеялся Абдаллах, — касыды ты сочиняй в честь нашего эмира или везира.
В это время к месту, где они стояли, примчался всадник. Он осадил лошадь. Это был Райхан.
Абдаллах, я всюду ищу тебя! — сказал он и посмотрел на поэта.
Поэт сразу отошел в сторону, а потом побрел по улице.
Тебя требуют срочно в Бухару. Двое всадников ждут тебя у твоего дома. Эмир сменил везира. Новый везир хочет изгнать всех, кто верно служил старому, Утби. Я выехал тайно, предупредить
Не надо, — Абдаллах уже усаживал Хусаина на коня. — Я честный человек и от налогов не присвоил ни одного дирхема. И мне было бы стыдно и неразумно бежать. Я поеду в Бухару сам, а сына ты свезешь домой. Успокой Ситору, скажи, что я скоро вернусь.
Но что сказать воинам, которые ждут тебя у дома?
Пусть возвращаются в Бухару. Я буду там раньше их.
Они проехали улицы Рамитана. Абдаллах спокойно отвечал на поклоны встречных людей.
От ворот шли две дороги: одна, прямая и широкая, — на Бухару, другая, поуже, — в Афшану.
Абдаллах погладил маленького Хусайна по голове, пересадил его на коня Райхана и поехал по широкой дороге.
Ночью Хусайн слышал шаги матери. Она не ложилась. Плакал маленький брат Махмуд.
Утром пришел Райхан.
Не появился? — спросил он, тревожно озираясь.
Нет, — сказала мама, горестно вздыхая.
Я его предупреждал. Я его так предупреждал. Подожду день и поеду в Бухару, буду узнавать у верных людей.
Но ехать не понадобилось. Отец вернулся сам.
Ну что новый везир? Я ведь говорил, ты чист перед аллахом и тебя не за что упрекнуть, — заторопился Райхан. — Как я рад, что все благополучно кончилось.
Отец загадочно улыбнулся:
Я сегодня ночевал у друзей в Бухаре. Поблизости от них продается дом. Утром я осмотрел его. Очень хороший дом. И на хорошем месте... Я думаю, надо его покупать...
А везир? Ты видел нового везира? — не отставал Райхан.
Видел. Занят тем, чтобы остаться в этой должности...
Но ты... тебя-то он оставил?
Ты сам сказал, что я чист и меня не в чем упрекнуть, — засмеялся Абдаллах, — вот и везир оказался одинакового с тобой мнения.
Скрипят арбы по широкой утоптанной дороге. А недалеко от этой дороги проходит другая, еще шире, еще утоптанней. Та дорога называется Царской, она соединяет два города — Самарканд и Бухару.
Но и здесь, на своей дороге, тоже интересно. Вот промчались навстречу всадники — посторонись арбы! Потянулся караван верблюдов. Один, другой, третий, десятый. Не спеша идут они, колышутся тюки с товарами. Караван тоже охраняют всадники. А вот четыре такие же арбы скрипят навстречу. Только движутся они еще медленней, запряжены в них совсем худые волы. Неизвестные люди сидят на арбах, и дети — мальчик и девочка. И такую же утварь домашнюю везут — ковры, да занавеси, да медную посуду. А на другой арбе — ларь для одежды и столик. Дорога широкая, не только две, даже три арбы могут разъехаться.
А по сторонам поля. Справа поля и слева. Тихо дует ветер, трутся пшеничные колосья друг о друга. Проходит ветер волнами по посевам. А высоко в небе кружится плавно
Переезжает Абдаллах со своей семьей в Бухару. Давно пора было переехать. В Бухаре столько образованных людей! И чиновники-дабиры, и ученые, и философы, и архитекторы. Прекрасные мечети в Бухаре. А райские сады Мулийана!
И вообще ему, Абдаллаху, управляющему одним из самых крупных бухарских селений, конечно, пристало жить в столице.
Внезапно огромное стадо баранов пересекло дорогу. Остановились арбы, остановились пешие крестьяне. Проснулся младший брат Махмуд. Подъехали три всадника в высоченных меховых шапках.
Смотри, сынок, эти люди издалека, из Хорезма эти люди. Только хорезмийцы носят такие высокие шапки.
Прошли бараны. Можно двигаться дальше.
А вот и стена Бухары, — показывает Абдаллах. — Рамитанские ворота. Сейчас уплатим пошлину и въедем в город. А там, в новом хорошем доме, поужинаем и отдохнем.
Афшану мог обойти даже маленький Хусайн. Где кончается Бухара, Хусайн не знал. Одна улица переходила в другую, другая — в третью; красивые мечети, дворцы вдоль арыков, густые сады, базары.
Однажды отец взял Хусайна с собой, показывал Бухару.
В центре на возвышении стоял укрепленный дворец. Дворец охраняли гулямы — воины. В том дворце жил эмир со своей семьей.
Счастлив человек, которого коснется взгляд эмира. А уж во дворце бывают только избранные, — говорил отец.
Недалеко от дворца на площади стояли десять длинных зданий. Это были министерства — диваны. Отец показал Хусайну диван, в котором служил он сам. Всеми диванами правил везир — главный советчик эмира. В каждом диване служили чиновники. И в каждом диване был свой начальник — сахибдиван.
Хусайн видел сахибдивана отца. Отец очень почтительно с ним разговаривал и несколько раз кланялся. А сахибдиван смотрел почему-то в сторону. Но ведь и отец был важный человек, вон как его уважали в Рамитане!
Еще, окруженный гулямами-воинами, промчался во дворец богато одетый человек. Ему издалека уступали дорогу.
— Это большой военный начальник, — тихо сказал отец, — Симджури, а может быть, Себюк-тегин, а может, и другой полководец, Фаик. Самые главные люди после эмира. Они даже везира не боятся. И сам эмир часто их слушается.
Широкие улицы в Бухаре — свободно могут разъехаться две арбы.
А базары — какие базары! Можно заблудиться, потеряться до ночи среди лавок, лотков, криков зазывал, среди нагруженных тюками осликов, верблюдов, волов, запряженных в арбы, среди снующих торговцев. Хусайн крепче сжал руку отца.
А дальше идут кварталы ремесленников — рабад. Здесь улицы узкие, помещения крошечные. В одном квартале живут и работают ткачи, в другом — портные, в третьем — оружейники. Есть квартал кузнецов, квартал ювелиров, квартал переписчиков книг. И всюду тесно, смрадно. Только в квартале, где готовят сладости, пахнет приятно. Кварталы отделены друг от друга стенами. Если ты сапожник, ночью тебе не попасть к переписчику книг — на ночь запирают ворота, ходит стража.