Великое избавление
Шрифт:
– А Джиллиан не мечтала о таком счастье?
– О нет. Мне кажется, Джилли о мужчинах вовсе не задумывалась. Она хотела стать учительницей. Приходила ко мне после обеда, устраивалась прямо на полу с книгой. Как она любила сестер Бронте! К тому времени, как ей исполнилось четырнадцать, она прочла «Джейн Эйр» уже раз шесть или семь. Джейн и мистер Рочестер сделались для нее близкими знакомыми. Ей нравилось обсуждать прочитанное. Это была не праздная болтовня, она анализировала характеры, мотивировки, идеи и говорила: «Мне все это понадобится, мисс Фицалан, когда я стану учительницей».
– Почему
Старая женщина принялась внимательно рассматривать бронзовые листья в глиняном кувшине.
– Не знаю, – вымолвила она. – Такая была хорошая девочка. Она могла справиться с любыми трудностями, у нее был быстрый, живой ум. Просто не представляю себе, что могло случиться.
– Может быть, все-таки дело было в мужчине? Могла она сбежать вместе с кем-то, вслед за кем-то?
Мисс Фицалан одним взмахом руки отмела это предположение.
– Джиллиан еще не интересовали мужчины. В этом отношении она взрослела медленнее, чем другие девочки.
– А Роберта? Она похожа на свою сестру?
– Нет, Роберта была похожа на отца. – Учительница на миг умолкла, нахмурилась. – «Была»! Я говорю о ней так, словно она умерла.
– Не вы одна.
Старуха задумчиво кивнула.
– Роберта росла крупной, в отца, очень серьезной и молчаливой. Некоторые люди считали ее совершенно бесхарактерной, но дело не в этом, она просто ужасно застенчива. Роберта унаследовала от матери мечтательность и сдержанность от отца. Она с головой погрузилась в книги.
– Как и Джиллиан.
– И да и нет. Она читала так же много, но она никогда не обсуждала прочитанное. Джиллиан читала, чтобы учиться. Для Роберты, мне кажется, это был способ ускользнуть.
– От чего?
Мисс Фицалан тщательно разгладила салфетку, покрывавшую старый поднос. Линли заметил старческие пятна на ее руках.
– От ощущения, что она всеми покинута, – сказала она.
– Кем именно? Джиллиан? Матерью?
– Джиллиан. Роберта боготворила сестру. Матери она не знала. Попробуйте представить Джиллиан в роли старшей сестры: очаровательная, живая, умная. Роберта была совсем другой, но хотела ей подражать.
– Ревности не было? Марша покачала головой.
– Нет, она не завидовала сестре. Она ее любила. Я думаю, побег Джиллиан оказался для Роберты ужасным ударом. Но Джиллиан стала бы со всеми обсуждать эту ситуацию – Джилли всегда была готова поговорить обо всем, а Роберта все таила внутри. Что творилось с ее кожей, когда Джилли их бросила! Бедный ребенок! Подумать только, я помню это до сих пор.
Линли припомнил, как выглядела девушка, заточенная в психиатрической клинике. Ничего удивительного, что учительница запомнила, в каком состоянии была ее кожа.
– Угри? – уточнил он. – Но ведь она была еще совсем маленькой.
– Нет. У нее началась ужасная аллергическая реакция. Я понимала, что все дело в нервах, но когда я попыталась поговорить с ней, она принялась валить вину на Усишки. – Марша опустила глаза, вертя в руках вилку, складывая в какой-то узор остававшиеся на тарелке крошки. Линли терпеливо ожидал продолжения. Старушка со вздохом призналась: – Я потерпела неудачу, инспектор. И как друг, и как учитель – девочка не пожелала говорить со мной о Джилли. Вместо этого
– Вы поговорили об этом с ее отцом?
– Не сразу. Уильям был просто раздавлен бегством Джиллиан. Какое-то время с ним было невозможно общаться. В течение нескольких недель он разговаривал только с отцом Хартом. Но в конце концов я решила, что обязана это сделать ради Роберты. Девочке было всего восемь лет. Не ее вина, что сестра сбежала из дому. Я пошла на ферму и сказала Уильяму, что я беспокоюсь за Роберту, тем более что она сочиняет какие-то неправдоподобные истории о собаке. – Марша налила себе еще немного кофе, отпила пару глоточков, вспоминая давние события. – Бедняга! Он выслушал меня внимательно, вполне спокойно. Мне кажется, он принял на себя всю вину за то, что не уделял дочери достаточно внимания. Он тут же поехал в Ричмонд и привез несколько видов шампуня и мази для кожи. Наверное, девочке как раз и требовалось немного отцовской заботы. Очень скоро она стала выглядеть здоровой.
Здоровой внешне, подумал Линли. Но кто знает, что творилось внутри! Он мысленно представлял себе маленькую одинокую девочку в большом угрюмом доме, посреди призраков и теней прошлого, живущую в пустоте, черпающую все силы из книг и только из книг.
Отперев заднюю дверь, Линли проник в дом. Здесь ничего не переменилось, все так же неподвижен холодный спертый воздух. Через кухню инспектор прошел в гостиную. Тесса Тейс ласково улыбнулась ему с фотографии в красном углу – все такая же нежная, хрупкая, уязвимая. Линли представил себе, как юный Рассел Маури распрямляет плечи, на миг оторвавшись от раскопок, и видит перед собой это прелестное лицо, заглядывающее сквозь проем в изгороди. Как же было студенту не влюбиться! И нет ничего странного в том, что второй муж по-прежнему влюблен в Тессу. Какое прекрасное лицо! Неужто, узнав о ее прошлом, муж потерял голову? Так ли это было, Тесса? Или ты сама в один ужасный день обнаружила, что твоему миру грозит погибель, и решила раз и навсегда разрубить этот узел?
Отвернувшись от домашнего святилища, Линли легко взбежал по ступенькам. Разгадка должна найтись здесь, в доме. Что-то, связанное с Джиллиан.
Сперва он прошел в комнату старшей дочери, но она была пуста и молчалива. Кровать немо уставилась на него, к покрывалу годами никто не прикасался. Никаких следов прошлого на ковре, никаких тайн не прочесть в иероглифах, украшающих обои. Можно подумать, Джилли никогда не жила здесь, не наполняла комнату своими радостями и печалями. И все же… Джиллиан незримо присутствовала здесь. Он чувствовал, угадывал это.
Подойдя к окну, Линли слепо уставился на дверь хлева. «Дикая, неуправляемая девчонка». «Ангел, солнышко». «Сучка в охоте». «Самое прелестное создание на свете». Какой была настоящая Джиллиан? Для чего она пряталась за десятком масок, менявшихся, как картинка в калейдоскопе, в зависимости от того, с кем девочка общалась? Где искать разгадку? Похоже, что не здесь: в этой комнате, кроме обычной мебели, коврика да обоев на стенах, ничего нет.
Как можно напрочь стереть память о дочери, о человеке, прожившем в доме целых шестнадцать лет? Непостижимо. И все же это произошло. Или?..