Великое таинство
Шрифт:
В седьмой час солнце заиграло, и противоположные стороны примирились. Печень приняла Маат, появилось божественное дитя с ликом сокола.
В восьмой час Хор в окружении предков принес Осирису новую жизнь.
В девятый час — стена и огонь! Их сможет пройти только тот человек, чье сердце было признано справедливым и вечно обновляющимся. Друзья Осириса помогли ему плыть, борясь с волнами, и достичь суши. Факелы осветили храм, энергия была сохранена.
В десятый час запылал урей, и страх был преодолен. Из Нут родился план мироздания. Она вложила свое сердце в сердце Икера и дала ему способность помнить. И тогда он вспомнил
В одиннадцатый час камень света загорелся всеми огнями, и око Ра открылось. Исида дала его пламени себя поглотить, села в ладью Ра и пережила ряд последовательных посвящений.
В двенадцатом часу последние врата ночного путешествия отразили атаку сил разрушения и дали пройти детищу алхимии, рожденному от Нун и источника жизни.
Вдова выбилась из сил, она снова посмотрела на Икера.
— Твоя голова привязана к твоим костям, богиня неба собрала и объединила их для тебя. Она принесла тебе сердце. Она открывает тебе двери вселенной, где смерти не существует. Твои глаза становятся ладьей ночи и ладьей дня. Пройди сквозь зарю, присоединись к сиянию зари!
Месяц хойяк, день семнадцатый (5 ноября)
Абидос
Безволосый возглавил процессию, которая обошла вокруг Храма миллионов лет Сесостриса и главный некрополь священной земли. Постоянные жрецы и жрицы несли четыре миниатюрных обелиска и таблички с божественными изречениями, в которых призывались силы созидания, и испрашивалась их помощь в таинственном деле созидания Дома золота.
Бега, чудом избежав обвинений в пособничестве Провозвестнику, подумывал бежать с Абидоса. У него оставалось только два выхода: либо бежать с Абидоса и тогда навек позабыть о своей карьере и благополучии, либо остаться здесь, но в этом случае ограничиться лишь строгим исполнением своих обязанностей, позабыв о своих честолюбивых мечтаниях и проглотив обиду. Возможно, он бы и рад был выбрать последнее, но покрасневшая голова Сета на его ладони и жгучая боль всякий раз убеждали его в обратном и заставляли покоряться приказаниям Провозвестника. Даже теперь, когда его хозяин уехал, погибли Шаб Бешеный и Бина, и Бега остался один…
Изнемогая от страха, с подкашивающимися ногами и зеленым лицом, этот последний пособник Провозвестника на Абидосе должен был идти до конца и отыскать способ прервать дело Исиды.
Заодно с ним был только служитель КА, тоже всегда мрачный как туча. Как и Бега, этот ритуальный служитель ни с кем не общался и сконцентрировался только на служебных обязанностях.
Секари наблюдал за обоими жрецами. Пособник Провозвестника не выказывал ни беспокойства, ни нервного напряжения, словно чувствовал себя в безопасности. Точно те, кто следил за ним, не в силах были ему повредить. Бега вел себя так же.
Были ли они заодно?
Вдруг из темноты возникла тень. Узкая и длинная, пришедшая ниоткуда.
Поняв, что это вполне может быть новое нападение Провозвестника, Исида стала искать наилучший угол для атаки. Прицелившись и изловчившись, она вонзила нож Тота в живот призрака.
Мгновенно призрак словно прирос к земле, согнулся пополам, и его тут же поглотил пол Дома золота.
Облегченно вздохнув, вдова принялась тщательно осматривать все помещение.
Нигде
На борту корабля, который вез пассажиров в Мемфис, Провозвестник внезапно скорчился от боли и согнулся пополам.
Сидевший рядом горшечник участливо спросил:
— Тебе плохо? Ты не заболел?
Провозвестник медленно выпрямился.
— Нет, это минутная слабость. Я просто устал.
— На твоем месте я бы сходил к врачу. В Мемфисе есть немало хороших докторов.
— В этом нет необходимости.
Провозвестник был ранен в живот. Он отошел в укромный уголок и положил на рану льняной платок. Кровь впиталась.
Да, верховная жрица уничтожила сегодня часть его существа — смертоносную тень, способную проходить сквозь стены.
Что ж, пусть так, неважно.
Для последнего удара она ему не понадобится…
Месяц хойяк, день восемнадцатый (6 ноября)
Абидос
Исида зажгла факелы из акации, выкрашенные в красный цвет. Их мягкий свет не позволит ни одной ночной силе напасть на Дом золота.
Три Осириса, все еще соединенные друг с другом, продолжали свой путь к свету — так же, как и статуэтка Сокариса в молельне, где располагалось ложе.
Вдова продолжала увлажнять мумию Икера водой Нун, собирая лимфу и питая ею тело воскресения.
Вдруг над ним раскрылось небо. Из него возник солнечный диск, а из диска во все стороны брызнули лучи света, озарив Царского сына.
Так рост его органов получил новый, сильный толчок.
В его основе были путешествие Исиды к богине неба и постижение таинства двенадцати ночных часов. Небесное озарение свидетельствовало о преодолении очередного препятствия между смертью и жизнью. Взаимодействие двух алхимических огней только что нашло свой отклик в ином мире.
Вдова с новой энергией взялась за свою работу.
У Бега не было ни одного шанса проникнуть в Дом жизни.
Значит, ему придется воспользоваться случаем, который предоставит ему двадцать пятое число месяца хойяк.
И в самом деле, в этот самый день Исида и мумия будут вынуждены выйти из Дома золота и встретиться в ритуальной борьбе со сторонниками Сета, решившимися преградить им путь к деревянной гробнице Пекер, месту совершения последней фазы воскресения.
Убить Икера второй раз! Разрушить творение Исиды и объявить о торжестве Провозвестника! После такой яркой победы Бега, ни секунды не колеблясь, возьмет власть в свои руки и станет единственным представителем власти, способной отныне поддерживать порядок!
Оставался пустяк, но он-то и был главной проблемой: Секари продолжал его подозревать, а поэтому у него связаны руки. Единственным верным решением в этой ситуации было бы дать Секари доказательства виновности служителя КА.
Тогда этот сыщик успокоится и не станет больше выслеживать Бега.
Месяц хойяк, день девятнадцатый (7 ноября)
Мемфис
Прибыв в Мемфис, фараон знал, что в этот восемнадцатый час дня Исида уже поставила статуэтку Сокариса на золотую подставку, чтобы умастить ее и затем подставить солнечным лучам.