Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена

Сайт издательства www.veche.ru

Иллюстратор Жорж Ру

– Этой дискуссии, похоже, конца не будет, – сказал господин Мигель, прерывая яростный спор своих коллег.

– Конечно, нет, – ответил господин Фелипе, – если для этого я должен поступиться своими убеждениями и согласиться с точкой зрения господина Баринаса.

– Ну а я ни за что не соглашусь с мнением господина Фелипе! – заявил господин Баринас.

Уже добрых три часа эти упрямцы беспрерывно спорили. Яблоком раздора явилась знаменитая южноамериканская река, главная водная артерия Венесуэлы, Ориноко[1]. Ученые пытались уточнить, в каком направлении движется Ориноко в своем верхнем течении. С востока на запад, как указывали последние карты? Или же – с юго-запада на северо-восток? В последнем случае Атабапо или Гуавьяре вряд ли можно было бы считать притоками Ориноко.

– Атабапо – это и есть Ориноко, – решительно утверждал господин Фелипе.

– Нет, Ориноко – это Гуавьяре, – не менее категорично возражал господин Баринас.

Что касается господина Мигеля, то он разделял точку зрения современных географов, считавших, что Ориноко берет свое начало в той части Венесуэлы[2], которая граничит с Бразилией[3] и Британской Гвианой[4], и, следовательно, вся река находится на территории Венесуэлы. Однако попытки господина Мигеля примирить своих друзей остались безуспешными, ибо у них был еще один весьма существенный повод для разногласий.

– Нет, – твердил один, – Ориноко берет свои истоки в Колумбийских Андах[5], и Гуавьяре, которую вы считаете притоком, и есть Ориноко; верхнее течение ее проходит по территории Колумбии[6], а нижнее – по территории Венесуэлы.

– Заблуждение, – возражал другой, – Ориноко – это Атабапо, а не Гуавьяре.

– Ах, друзья мои, что до меня, так мне приятнее считать, что одна из самых прекрасных рек Америки несет свои воды исключительно на территории нашей страны.

– Тут дело не в самолюбии, – возразил господин Баринас, – а в географической истине. Гуавьяре…

– Нет!.. Атабапо! – воскликнул господин Фелипе.

Противники вскочили, готовые вцепиться друг в друга.

– Господа… господа! – увещевал их господин Мигель, мягкой натуре которого претили шумные споры.

На стене комнаты, где бушевали эти географические страсти, висела карта, на которой пунктиром были обозначены 972 квадратных километра территории Соединенных Штатов Венесуэлы. Она претерпела значительные изменения под воздействием политических событий. Все началось с того дня, когда (в 1499 году) спутник флорентинца Америго Веспуччи[7], Охеда[8], высадившись на берегу озера Маракайбо, обнаружил посреди лагун деревушку на сваях и назвал ее Венесуэла, или «Маленькая Венеция». Затем – Война за независимость[9] под предводительством Боливара[10], создание генерал-капитана Каракас[11]. И, наконец, после отделения в 1839 году от Колумбии, Венесуэла стала независимым государством.

Цветные линии делили округ Ориноко на три провинции: Баринас, Гвиана, Апуре. На карте четко вырисовывались все особенности рельефа и многочисленные разветвления больших и малых рек. Хорошо была видна морская граница от провинции Маракайбо, со столицей того же имени, до разветвленного устья Ориноко, отделяющего Венесуэлу от Британской Гвианы.

Эта карта подтверждала правоту

господина Мигеля, а не его коллег. Река описывала свой элегантный полукруг именно на территории Венесуэлы; и на первом изгибе, где Апуре вливает в нее свои воды, и на втором, где в нее впадают берущие свои истоки в Андах Гуавьяре и Атабапо, она носила великолепное имя Ориноко.

Что же заставляло господина Баринаса и господина Фелипе столь упорно искать ее истоки в горах Колумбии? А не в Серра-Париме[12], рядом с Рораймой[13], возвышающейся на 2300 метров, словно гигантский пограничный столб между выступами трех южноамериканских государств – Венесуэлы, Бразилии и Британской Гвианы.

Справедливости ради следует сказать, что наши географы были не одиноки в своих сомнениях. Несмотря на утверждения отважных исследователей, добравшихся почти до самых истоков Ориноко, Диаса де ла Фуэнте в 1760 году, Бобадильи в 1764-м, Роберта Шомбурга в 1840-м. Несмотря на экспедицию храброго французского путешественника Шафанжона[14], водрузившего французский флаг на склонах Паримы, сочащейся водами нарождающейся Ориноко, – да! Несмотря на столь многочисленные и убедительные свидетельства, вопрос все еще оставался спорным для иных недоверчивых умов, столь же ненасытных в своей жажде доказательств, как и их учитель святой Фома[15].

Однако было бы большим преувеличением утверждать, что в году 1893-м, к которому относятся описываемые события, этот вопрос серьезно волновал жителей страны. Другое дело – два года назад, когда Испания, взяв на себя роль арбитра[16], установила окончательно границы между Колумбией и Венесуэлой, пограничные проблемы тогда еще могли бы их заинтересовать. Весьма вероятно, что вопрос о границе с Бразилией также не оставил бы их равнодушными. Но из 2 250 000 жителей, среди которых было 325 000 индейцев, «прирученных» или свободно живущих в лесах и саваннах[17], 50 000 негров, метисов[18], белых, иностранцев или английских, итальянских, голландских, французских, немецких фарангос, лишь ничтожное меньшинство могло бы всерьез заинтересоваться этой географической проблемой.

Тем не менее достоверно известно, что существовали два венесуэльца – вышеупомянутый Баринас, отстаивающий право Гуавьяре, и вышеупомянутый Фелипе, отстаивающий право Атабапо называться Ориноко. Плюс некоторое количество их единомышленников, готовых в случае необходимости оказать им поддержку.

Не следует, однако, считать, что господин Мигель и двое его друзей принадлежали к породе лысых, седобородых, закосневших в науке ученых. Ни в коей мере! Да, они были учеными, и все трое пользовались заслуженной известностью не только в своей стране, но и за ее пределами. Но самому старшему из них было сорок пять лет, а двум другим – и того меньше. В их жилах, как и в жилах знаменитого Боливара и большинства белых обитателей Южной Америки, текла баскская кровь[19], быть может, с примесью корсиканской[20] или индейской, но ни в коем случае не негритянской крови. А отсюда – их пылкий и неукротимый темперамент.

Эти три географа ежедневно встречались в библиотеке университета Сьюдад-Боливара[21] и там, вопреки принятому накануне решению не возобновлять спора, вновь затевали бесконечные дискуссии по поводу Ориноко. Даже убедительнейшие доказательства французского исследователя не могли сломить упорства сторонников Атабапо и Гуавьяре.

Образчики их аргументов мы привели в начале нашего рассказа. Спор возобновлялся каждый раз с новой силой, и все попытки господина Мигеля умерить географический пыл своих коллег оставались бесплодными. Тут были бессильны и его внушительная внешность – высокий рост, благородное аристократическое лицо, окаймленное черной с серебристой проседью бородой – в стиле той, что носил основатель испано-американского государства, – и его влияние в научном мире.