Великолепная шестерка: Божий промысел по контракту. Час «Д». Шестеро против Темного. Тройной переплет (сборник)
Шрифт:
– Все дело в том, что сегодня вечером мы пили за единение, а Силы всегда внимательно прислушиваются к такого рода клятвам, тем более что в команду мы были собраны по их указанию. Вот нам и продемонстрировали, что клятва засвидетельствована и принята к сведению. А души и без этой клятвы были достаточно близки, только из таких существ и рекомендуется составлять идеальные команды. Кроме того, мадемуазель целительница, вероятно, еще и эмпатка, это очень частое сочетание талантов, поэтому мы так чутко восприняли ее переживания, невольно распространившиеся в ночи. Прошу простить нас, Мирей, за то, что потревожили ваш покой. – Лукас с достоинством поклонился, что выглядело
– Все в порядке, – поспешно заверила всех, не сводящих с нее участливых глаз, эльфийка, чувствуя себя неловко от такого внимания.
– Доброй ночи, Мири. Хороших снов, – стеснительно пожелал девушке Макс, пятясь из комнаты.
– Ага, хватит на сегодня кошмаров, пусть тебе приснится что-нибудь радостное, – согласился Рэнд.
Один за другим мужчины покинули спальню жрицы, Элька, напротив, задержалась и подошла к кровати Мирей.
– Мири, что бы тебе ни приснилось, это, должно быть, было ужасно, – сочувственно сказала Элька. – Я не только слышала твой крик, но и ощущала ужас и боль.
Эльфийка кивнула и судорожно вздохнула, сжав краешек одеяла.
– Не хочешь рассказать? Обычно ночные страхи становятся не такими жуткими, если кому-нибудь о них поведаешь, – доброжелательно предложила Элька и попросила: – Раздели их со мной.
С минуту эльфийка боролась с собой, скрытность мешала начать исповедь, но желание поделиться тяжкой ношей побороло привычку носить боль в себе, поэтому Мири кивнула.
Элька, не дожидаясь приглашения, присела на краешек кровати, и целительница начала говорить:
– Я время от времени вижу этот сон, я ведь не только эмпатка и целительница, но и прорицательница, этот мой дар достаточно слаб, но его хватает, чтобы понять: то, что пугает меня, – не просто заурядный кошмар. Этот ужас – не следствие моих дневных страхов или давних обид. Мой сон, – нежный голосок эльфийки опустился до шепота, – воспоминание о смерти в одной из прошлых жизней. Тогда я была русалкой. Каждый раз он начинается по-разному. С подобными мне я живу на маленьком атолле, плаваю в теплом ласковом море, ныряю за красивыми ракушками, делаю бусы из жемчуга, ловлю рыбу, беспечно играю в догонялки с друзьями. Но конец всегда один. Из глубин появляется чудовище, я никогда полностью не вижу его тела, только темную тень и жестокие пустые глаза. Это морской змей или акула, а может быть, и что-то еще более странное и зловещее. Оно стремительно приближается ко мне, я пытаюсь скрыться среди водорослей, плыву изо всех сил. Но тщетно, оно быстрее, эта тварь настигает меня и хватает своими острыми, как ножи, длинными зубами. Потом остается только боль и темнота. И даже просыпаясь, я всегда еще чувствую боль последних мгновений и беспомощность. Из-за этого до сих пор не могу заставить себя спокойно смотреть на воду…
К тому моменту, когда Мири закончила свой краткий рассказ, ее всю трясло. По щекам безостановочно катились слезы.
– Лапочка, не плачь, – участливо промолвила Элька, обнимая укутанные одеялом хрупкие плечики эльфийки, укачивая ее, как ребенка, и аккуратно поглаживая по спине.
Мадемуазель Белозерова никогда не считала себя чрезмерно сострадательным существом, готовым броситься утешать первого встречного и отдать последнюю рубашку нуждающемуся. Если ей и доводилось кормить бездомных кошек и собак, то только объедками со своего стола, а никак не купленными специально для этой цели сосисками. Элька трезво определяла суть своего характера тремя словами: «критичный здоровый эгоизм». Но было в этой девушке
Через некоторое время, когда стало понятно, что целительница немного успокоилась, Элька сказала:
– Это был очень страшный сон. Я бы, наверное, и под душ после такого не полезла, боялась бы воды даже в стакане. Но ты эмпатка, значит, можешь не только ловить чужие эмоции и распространять свои, но и внушать их. Теперь, даже если ты когда-нибудь столкнешься с такой тварью, то сможешь внушить ей такой ужас перед собой, что она будет улепетывать со всех плавников.
– Вообще-то наводить свои эмоции на других разумных мне запрещает обет жрицы, но… – Мири задумалась, – против подобного чудовища этот дар можно использовать, Ирилия милосердная меня простит. В крайнем случае, отмолю нарушение обета.
– Конечно, простит, – так убежденно, как будто она каждый день общалась с богами и знала их точку зрения по любому вопросу, подтвердила Элька.
– Извини за то, что тебе пришлось выслушивать мою исповедь, – уже спокойнее вздохнула Мири.
– Я сама об этом просила, – отмахнулась от оправданий Элька. – И вообще, обожаю слушать или читать страшные истории на ночь. Мне после них лучше спится. Считай, что твой жуткий сон я забрала, так что смотреть тебе придется что-нибудь новое, более забавное.
– Постараюсь, – робко улыбнулась целительница. – Спасибо, мне теперь и правда стало гораздо спокойнее.
– А на что еще нужны друзья? – вставая, ответила вопросом Элька. – Самых лучших и добрых снов тебе, Мири.
– Друзья? – задумчиво прошептала эльфийка, обнимая подушку. Ее тонкие брови сложились в вопросительные птичьи крылышки.
Элька тихо прикрыла за собой дверь и вышла в коридор. В зале совещаний горела пара ламп под светлыми абажурами в кованых бронзовых держателях в виде вьющихся стеблей экзотических растений. Мужчины сидели там и, тихо переговариваясь, терпеливо дожидались Эльку. Еще идя по коридору, она услышала, как Гал коротко отвечал на какой-то вопрос Рэнда:
– Нет, никаких потусторонних существ, насылающих кошмар, в комнате Мирей не было. Дом чист. Лезвие моего клинка не меняло цвета.
– А что, обычно меняет? – тут же заинтересовался любопытный Фин странным феноменом.
– Да, – отрезал воин, показывая, что не настроен обсуждать детекторно-экстрасенсорные возможности своего уникального оружия.
Когда Элька вошла, к ней обратились все вопросительные взоры продолжающих бдение мужчин, хотя Макс зевал просто отчаянно и даже украдкой щипнул себя за руку, чтобы не уснуть. Кажется, опять перестарался и заделал синяк.
– Как Мирей? – первым встревоженно уточнил Шпильман, ерзая на диване, смущенно пиная босыми пятками ковер и потирая руку.
– Выговорилась, поведала о ночном кошмаре и теперь попробует спокойно заснуть, – ответила девушка и обратилась к Лукасу: – Ты же маг, можешь сделать что-нибудь, чтобы ей снились хорошие сны, а тягостные являлись, только если это необходимо?
– Необходимо? – Правая бровь Лукаса взметнулась вверх. – Voila, значит, выходит, Мири еще и зрящая, бедняжка. Впрочем, этот дар часто сопутствует целительству и эмпатии, особенно у эльфов ее породы, – посочувствовал маг, живо обо всем догадавшись, и в задумчивости прищелкнул пальцами.