Великолепное Ориноко
Шрифт:
— Он не индеец?
— Нет, испанец.
— Где вы наняли его?
— В Сан-Фернандо.
— Он по ремеслу лодочник Ориноко?
— Нет, не постоянный. Но нам не хватало гребца, а этот испанец, желавший добраться до Санта-Жуаны, предложил свои услуги; Вальдес и взял его.
Жиро заметил, что говорят о нем, и, продолжая принимать участие в работе, внимательно прислушивался к разговору.
Жак Хелло предложил тогда комиссару следующий вопрос, пришедший ему в голову:
— Вы знаете этого человека?
— Нет, — ответил Мануэль. — Разве
— Индеец барэ говорит, что встретил его в Кариде, хотя Жиро утверждает, что никогда там не был.
— Я вижу его в первый раз в жизни, — продолжал комиссар. — Если я обратил на него внимание, то лишь потому, что его невозможно смешать с индейцем. Вы говорите, что он направляется в Санта-Жуану?
— Он желает, по-видимому, поступить на службу в миссию, так как он уже был раньше послушником. Если верить ему, то он знает отца Эеперанте; он видел будто бы его в Каракасе лет двенадцать назад, и это, должно быть, верно, так как он описал нам этого миссионера так же, как и вы.
— В конце концов, — заметил Мануэль, — не все ли равно, раз этот человек хороший лодочник? Только в этом краю надо остерегаться всяких авантюристов, которые являются неизвестно откуда… и направляются неизвестно куда…
— Я приму к сведению ваш совет, — ответил Жак Хелло, — и буду все время следить за этим испанцем…
Слышал ли Жиро то, что говорили о нем?.. Во всяком случае, он не подал виду, хотя его глаза, как он ни старался скрыть это, несколько раз зажигались беспокойным огнем. Затем, несмотря на то, что путешественники о нем уже не говорили и направлялись к стоявшей рядом с «Моришей» «Галлинетте», он продолжал незаметно прислушиваться.
Разговор в это время коснулся необходимости иметь пироги в полной исправности для плавания в верховье реки, где течение очень быстрое, и Мануэль настаивал на этом.
— Вы встретите еще пороги, — сказал он, — они менее длинны, преодолеть их не так трудно, как у Апуре и Мэпюра, но, во всяком случае, это будет стоить больших хлопот. Может быть, вам придется даже перетаскивать пироги через рифы, а этого достаточно, чтобы привести их в негодность, если они не отличаются большой прочностью. Я вижу, что пирогу сержанта Мартьяля исправили как следует, и думаю о том, осмотрели ли и вашу пирогу, господин Хелло?..
— Не беспокойтесь, я приказал это сделать. Паршаль убедился, что «Мориша» имеет вполне исправное дно. Мы можем надеяться, что наши обе пироги смогут справиться с порогами и с чубаско, которые, как вы сказали, так же страшны на верховьях, как и в низовьях реки…
— Да, это правда, — ответил комиссар. — Без предосторожностей, с гребцами, не знающими реки, трудно избежать этой опасности. Впрочем, она — не главная…
— А какая же есть еще? — спросил сержант Мартьяль, взволновавшись.
— Опасность встретить индейцев, которые бродят вдоль этих берегов.
— Вы говорите о гуахарибосах? — спросил Жан.
— Нет, мое дорогое дитя, — ответил, улыбнувшись, комиссар, — эти индейцы — безобидные люди. Я знаю,
— Моему отцу, может быть, пришлось защищаться от нападения гуахарибосов! — воскликнул Жан. — Не попал ли он им в руки?
— Нет… нет… — поспешил ответить Жак Хелло. — Никогда, конечно, Мануэль не слыхал…
— Никогда, господин Хелло, никогда, мое дорогое дитя! Я повторяю вам: ваш отец не мог стать жертвой этих индейцев, так как они уже лет пятнадцать не заслуживают такой дурной репутации…
— Вы имели с ними дело, господин Мануэль? — спросил Герман Патерн.
— Да, несколько раз. И я мог убедиться, что Шаффаньон говорил правду, когда при своем возвращении он описал мне этих индейцев в виде довольно несчастных существ маленького роста, слабых, очень боязливых и, в общем, совсем неопасных. Поэтому я не скажу: «Берегитесь гуахарибосов», но я скажу: «Берегитесь всяких авантюристов, которые посещают эти саванны… Берегитесь этих, способных на всякое преступление разбойников, от которых правительство должно было бы очистить территорию, выслав против них свою армию!»
— Один вопрос, — заметил Герман Патерн. — То, что опасно для путешественников, не должно ли быть опасным также и для плантаций и их собственников?..
— Разумеется! Вот почему в Данако мои сыновья, слуги и я постоянно находимся начеку. Если бы эти бандиты подошли к плантации, они были бы замечены и не застали бы нас врасплох; их встретили бы ружейными выстрелами, и мы отбили бы у них охоту к новому посещению. К тому же в Данако, как они знают, марикитаросы не боязливы, и они не решились бы напасть на нас. Что же касается путешественников, которые плывут по реке, то они должны быть крайне осторожны, так как берега ненадежны.
— В самом деле, — ответил Жак Хелло, — нас предупредили, что многочисленная шайка квивасов бродит по этой территории.
— К несчастью, да! — ответил комиссар.
— Говорят даже, что у них начальником состоит беглый каторжник.
— Да… Это ужасный человек!
— Вот уже несколько раз, — заметил сержант Мартьяль, — мы слышим об этом каторжнике, который, как говорят, бежал из Кайенны…
— Из Кайенны… это правда.
— Что же, это француз? — спросил Жак Хелло.
— Нет, испанец, который был осужден во Франции, — сказал Мануэль.
— Как его зовут?..
— Альфаниз.
— Альфаниз?.. Может быть, это вымышленное имя? — заметил Герман Патерн.
— По-видимому, это его настоящее имя.
Если бы Жак Хелло посмотрел на Жиро в этот момент, он, конечно, заметил бы, как передернулось его лицо. Испанец шел мелкими шажками вдоль берега, приближаясь к группе, чтобы лучше расслышать разговор, и собирая в то же время различные предметы, разбросанные по песку.
Но Жак Хелло повернулся в другую сторону, услышав неожиданное восклицание.