Великолепное Ориноко
Шрифт:
Вальдес сделал знак нагнуться к земле, не для того, чтобы лучше слышать, а чтобы не быть замеченными раньше времени.
За низким кустом тыквы открывалась ярко освещенная солнцем поляна.
Раздвинув ветви, Вальдес мог осмотреть эту поляну на всем ее протяжении. Он удостоверился, что стоны раздавались именно с этой стороны.
Притаившись около него, держа палец на курке своего карабина, смотрел сквозь ветки и Жак Хелло.
— Тут… тут! — сказал наконец Вальдес.
Так много предосторожностей было не нужно, по крайней мере в этот момент.
Один из них неподвижно лежал на земле, как будто спал или, вернее, точно он был мертв.
Другой, стоя на коленях, поднимал его голову и испускал стоны, причина которых теперь была понятна.
Можно было совсем безопасно приблизиться к этим индейцам. Долг заставлял подать им помощь. Это не были индейцы бравое, которые встречаются на территории верхнего Ориноко как кочевники и как оседлое население. Вальдес по типу признал, что эти люди принадлежали к расе банивасов, из которой происходил и он сам.
Один — тот, который не подавал признаков жизни, — имел вид человека лет пятидесяти, другой был мальчик лет тринадцати.
Жак Хелло и Вальдес обошли куст и показались в десяти шагах от них.
Заметив иностранцев, молодой индеец немедленно поднялся.
Мгновение он колебался. Затем, еще раз приподняв голову человека, лежащего у дерева, он убежал; дружеский жест, сделанный ему Вальдесом, не мог удержать его.
Хелло и Вальдес подбежали к человеку, наклонились над ним, приподняли его, прислушались к его дыханию, пощупали сердце… Сердце не билось, и побледневшие губы индейца не издавали ни малейшего дыхания.
Индеец был мертв не больше как с четверть часа, так как его тело было еще тепло и не закоченело. Под его одеждой, запачканной кровью, видна была на груди пулевая рана на высоте легких.
Вальдес осмотрел землю и среди травы поднял патрон.
Выстрел был сделан из револьвера калибра 6,5 миллиметров.
— Это калибр револьверов, которые находятся на борту «Галлинетты», — заметил Жак Хелло. — Револьверы «Мориши» имеют калибр восемь миллиметров… Неужели…
Его мысль остановилась на Жиро.
— Надо бы постараться, — сказал он, — вернуть мальчика. Он один может нам объяснить, при каких обстоятельствах был убит этот индеец и кто его убийца…
— Конечно! — отвечал Вальдес. — Но где его найти? — Страх заставил его убежать…
— Не вернулся ли он в хижину?
— Это маловероятно…
Конечно, это было маловероятно. В действительности дело обстояло иначе.
Молодой индеец отбежал всего шагов на сто, на левую сторону поляны, и, спрятавшись за дерево, наблюдал за обоими иностранцами. Поняв, что бояться их нечего, наоборот, увидев, что они стараются подать помощь индейцу, он сделал несколько шагов вперед, чтобы подойти к ним.
Вальдес заметил его и встал, но мальчик, по-видимому, намеревался снова убежать.
— Поговорите с ним, Вальдес! — сказал Жак Хелло.
Рулевой «Галлинетты» произнес несколько слов по-индейски, зовя мальчика и прося его помочь им снести индейца в хижину.
После
Он вернулся медленными шагами и, подойдя к телу, весь в слезах, опустился около него на колени.
Этот молодой индеец, крепкого телосложения, с кротким лицом, казался истощенным от лишений и бедствий. Да и как могло быть иначе в тех условиях, в которых он жил в глубине этого пустынного леса, в этой хижине, один с индейцем, который лежал теперь на земле? Он имел вид смышленого человека, и, услышав, что Жак говорит с Вальдесом по-испански, объяснил, что понимает этот язык.
Его начали расспрашивать:
— Как тебя зовут?..
— Гомо.
— А кто этот индеец?..
— Мой отец.
— Несчастный!.. — воскликнул Жак Хелло. — Его отец убит!..
И так как мальчик плакал, то он взял его за руку, привлек к себе и стал утешать и ласкать его.
Гомо пришел в себя и перестал плакать. Верный инстинкт подсказывал ему, что в этих иностранцах он нашел друзей и защитников.
Вальдес спросил его:
— Кто убил твоего отца?
— Какой-то человек… Он пришел ночью… Вошел в хижину…
— В эту хижину? — спросил Вальдес, показывая рукой.
— Да… другой в этих местах нет.
— Откуда пришел этот человек?..
— Я не знаю.
— Это был индеец?
— Нет… испанец.
— Испанец! — воскликнул Жак Хелло.
— Да… И мы поняли его, когда он обратился к нам, — ответил Гомо.
— Чего он хотел?
— Он хотел знать, были ли квивасы в лесах Паримы…
— Какие квивасы? — спросил Вальдес с не меньшей живостью, чем мог бы это сделать его спутник.
— Квивасы Альфаниза, — отвечал Гомо.
Тотчас же Жак Хелло спросил:
— Их видали в этих краях?
— Я не знаю, — ответил мальчик.
— Ты не слыхал, чтобы они показывались на территории?
— Нет.
— Но… ты их встречал когда-нибудь?..
— Да… да!..
Из глаз молодого индейца, черты лица которого выразили ужас, снова потекли слезы.
После целого ряда вопросов, заданных ему Вальдесом, он рассказал, что квивасы со своим атаманом напали на деревню Сан-Сальвадор, расположенную в северной части Сьерра-Паримы, где жила его семья, что они перебили всех жителей, что его мать была убита, а он с отцом, едва успев спастись, нашли себе убежище в этом лесу, где построили хижину и жили вот уже около десяти месяцев.
Что касается присутствия квивасов в стране, то Гомо не мог дать по этому поводу никаких указаний. Ни отец, ни он не знали, появились ли они в окрестностях Ориноко.
— Испанец, который пришел ночью в твою хижину, спрашивал вас об этом? — спросил Вальдес.
— Да… и он пришел в страшный гнев, что мы не могли ничего ему ответить.
— И он остался?
— До утра.
— А потом?
— Он захотел, чтобы мой отец взялся проводить его до Сьерры.
— Твой отец согласился?
— Нет, отказался, так как этот человек не внушал ему доверия.