Великолепный любовник
Шрифт:
Она равнодушно пожала плечами:
– Сэр, вы мне льстите, причем весьма пшло.
– Я не пытался льстить, – спокойно возразил Пирс. – Хотя, конечно, я не оригинален. Вряд ли на свете найдется мужчина, который, глядя на вас, удержится от комплимента.
Джорджи подумала о Бэкенхеме. Она не слышала от него комплиментов даже тогда, в спальне. Правда, на ней была маска, но это не помешало маркизу Стейну назвать ее розой, не так ли? Возможно, Бэкенхем считает красивыми женщин с другим типом внешности. Какая грустная мысль…
– Вас что-то тревожит? –
Джорджи фыркнула:
– Милорд, вы забыли, кто кого переиграл шесть лет назад.
Он открыл табакерку.
– Я бы сказал, что тогда все закончилось вничью. Однако, в отличие от вас с Бэкенхемом, я еще не разыграл последнюю карту.
Она похолодела от страха.
– Да, дорогая моя, я вижу, вы все помните.
У нее сжалось сердце.
– Вы намерены опозорить меня.
– Нет, если получу от вас то, что желаю.
– Что именно? – спросила она.
Пирс негромко рассмеялся.
– Не стоит опережать события. Всему свое время, – он взял понюшку табака, отряхнул пальцы и спрятал табакерку в карман. – Кстати, у вас очаровательная сестра. Мне посчастливилось видеть ее на… м-м-м…
Джорджи обмерла. Что такое «м-м-м»? Маскарад?!
– Держитесь от нее подальше, – яростно прошипела она. – Если вы посмеете тронуть ее, клянусь, вам не поздоровится.
– Кажется, меня подводит память. Где же я видел мисс Вайолет? Ах да, конечно, на бульваре. Или на набережной? Прелестная юная леди. Жаль, что она еще не выходит в свет. Уверен, ее дебют будет гвоздем сезона.
– Я отказываюсь обсуждать свою сестру с такими, как вы, милорд.
«Подводит память»? Чепуха! Этот тип не из забывчивых. И не из тех, кто что-то упускает из виду. Пирс не упомянул про маскарад, но то, что он заговорил о Вайолет, – очень и очень дурной знак.
– Игра идет весьма вяло, – сказал Пирс, оглядев карточные столы. – Не лучше ли нам вернуться в зал, дорогая?
Он протянул ей руку. Джорджи не хотелось прикасаться к нему, но благоразумие заставило ее подчиниться правилам этикета.
– Вы забыли про улыбку, – ухмыльнулся он. – Улыбайтесь, Джорджиана, улыбайтесь.
– Провалитесь в преисподнюю, милорд, – от души пожелала Джорджи, растянув губы.
Он рассмеялся, словно услышал превосходную остроту.
– О, непременно. Но, пока этого не случилось, я намерен как следует позабавиться здесь, на поверхности земли.
Джорджи стиснула зубы. Пирс сохранил письмо и теперь будет с наслаждением шантажировать ее.
Чего он хочет? Опозорить ее? Жениться на ней? Сделать ее своей любовницей? Перспективы одна хуже другой, но самое ужасное – если он примется обхаживать Вайолет. Сестра не должна расплачиваться за чужие ошибки. Есть только один способ защитить ее: Джорджи придется отвлечь Пирса, приблизив его к себе.
И это когда Бэкенхем…
У нее перехватило дыхание. Нельзя допустить, чтобы он вмешался и повторилась история шестилетней давности.
Слава богу, она отказала ему вчера утром. Потом он весь день
Теперь уже никогда. Все кончилось, даже не начавшись. На смену романтическим мечтаниям о Бэкенхеме пришла жестокая реальность в лице Пирса.
Подумать только, когда-то Джорджи находила его интересным. Сейчас каждая секунда, проведенная рядом с ним, казалась сущей пыткой.
Как нарочно, они вернулись в зал в тот момент, когда оркестр заиграл вальс.
Без приглашения Пирс обнял ее за талию и повел танцевать, как будто имел на это право.
Бэкенхем вошел в зал и тотчас увидел Джорджи. Она танцевала, и не с кем-нибудь, а с Пирсом, будь он трижды проклят.
– Значит, наш приятель вернулся, – Лидгейт словно читал мысли Бэкенхема. – Не думал, что у него хватит наглости.
– Ты его недооценил.
Лидгейт мог быть не в курсе последних новостей, но Бэкенхем успел навести справки. Пирс приехал в надежде прибрать к рукам внушительное наследство и без стеснения появлялся в свете. Общество отнеслось к нему вполне благосклонно. Очевидно, в глазах света грядущее богатство перевешивало прошлые грехи.
– Ты слышал про его тетушку? – спросил Лидгейт. – Говорят, она сказочно богата и сейчас лежит в Бате на смертном одре в окружении любящих родственников.
Бэкенхем кивнул. Бог с ней, с тетушкой. Главное – Джорджи. Похоже, она целиком поглощена Пирсом, ловит каждое его слово.
Бэкенхем вспомнил другие вечера в других бальных залах. Он точно так же стоял у стены и смотрел, как Джорджи вальсирует с Пирсом. И тогда, и теперь ему хотелось кулаком стереть улыбку с физиономии этого мерзавца.
Как он смеет говорить с ней? Как смеет дотрагиваться до нее? И почему, черт побери, она все это ему позволяет?
– Вроде бы тетушка еще не определилась с завещанием, – продолжил Лидгейт. – Пирс вернулся с расчетом умаслить ее. По слухам, старушка отнюдь не глупа и придерживается строгих правил. Племянник сильно упал в ее глазах после той истории с дуэлью. Насколько я понял, пока она не склонна его видеть. Поэтому Пирс приехал в Брайтон, чтобы зализать раны и перегруппироваться.
Бэкенхем сдвинул брови. По каким бы причинам Пирс ни явился в Брайтон, Джорджи он не получит.
Вальс закончился, пары смешались с толпой.
– Подержи, ладно?
Бэкенхем вручил свой бокал Лидгейту и устремился на поиски Джорджи. Через несколько минут он увидел ее – Пирса рядом не было. Изящно лавируя среди гостей, мисс Блэк пробиралась к выходу.
Бэкенхем ускорил шаги.
Словно почувствовав, что ее преследуют, Джорджи оглянулась, вздрогнула и, кажется, едва не бросилась бежать. Однако быстро совладала с собой и в ответ на поклон Бэкенхема присела в реверансе.