Великосветский прием

Фэнтон Джулия

– А, это вы. Заходите. Меня зовут Джоути. Гвен сейчас в ванной. Мы только что из Парижа и буквально валимся с ног. Была такая болтанка – еле успевали подавать блевотные пакеты.

Квартира оказалась небольшой, но вполне приличной, хотя с первого взгляда это трудно было определить: на всех стульях и столах, даже на полу громоздились вороха колготок и трусиков, валялись форменные юбки и блузки, иллюстрированные журналы, маникюрные принадлежности, пластиковые бутылки из-под минеральной воды и пустые пачки от

сигарет.

– У нас такой кавардак, – без тени смущения сказала Джоути. – Мы редко бываем дома.

Она заметила, что Александра с интересом разглядывает всевозможные предметы одежды, развешанные по стенам, как на выставке.

– Моя коллекция, – гордо пояснила Джоути. Она указала на сиреневую майку, украшенную вышивкой, искусственными драгоценностями и блестками, соседствующую с узкими брюками из черного бархата. – Вещички Мика. Он в них ездил на гастроли в Штаты. Обалдеть можно, правда? Ни разу не стиранные, до сих пор хранят его запах. Я их иногда беру к себе в постель.

– Вот это да! – восхищенно протянула Джетта.

– Теперь взгляните сюда, – Джоути приняла вид заправского экскурсовода. – Это кусок резины от гигантского надувного члена, с которым Мик тоже выступал на гастролях: он эту штуковину накачивал насосом и зажимал между ног. Сдохнуть можно, правда?

Александра уставилась на обрывок розоватого эластичного материала со смешанным чувством любопытства и гадливости.

Джоути продемонстрировала гостьям три пары мужских трусов, помещенных под стекло и окантованных в аккуратную рамочку.

– А это мои сокровища, – похвасталась стюардесса. – Их можно продать фунтов за сто, а то и дороже. Трусы леопардовой расцветки носил Мик, они ни разу не стираны. Обыкновенные трусы с ширинкой сняты с Джона Леннона, а спортивные, с бандажом, надевал Грег Брент в финальном матче, когда Англия выиграла чемпионат мира.

Тут из ванной появилась хрупкая рыжеволосая Гвен. Она даже не подумала прикрыться полотенцем.

– Ты дочка Клаудии Мишо? – догадалась она.

– Ага, – подтвердила Джетта.

– А правда, что твоя мать спала с Ричардом Бартоном?

– Вполне возможно, – пожала плечами Джетта.

– А с Роже Вадимом? Я читала в «Пари-матч», что у них роман.

– Ну, с этим давно покончено. Сейчас ее любовник – Гарри Белафонте, – на ходу выдумала Джетта и вызывающе ухмыльнулась.

Было решено, что Александра и Джетта устроятся на ночь в тесной задней комнатке: одна на широкой кровати, другая на раскладушке, а Мэри-Ли будет спать на кушетке в такой же крошечной гостиной. Джоути попросила их не удивляться и не беспокоиться, если они с Гвен не придут ночевать.

– Сами понимаете... – разводя руками, говорила она. – Да, чуть не забыла. У нас в ванной не повернуться, так что краситься приходится в спальне. А если вы привезли... ну... коробки или ящики, отнесите

в кладовку.

– Их доставят завтра, – быстро ответила Джетта.

– О чем это она? – спросила Александра, когда они втроем сидели в отведенной им спальне, выходящей окнами на зеленый задний дворик, откуда, несмотря на вечерний час, доносился птичий щебет. – Что еще за коробки?

– Я ей сказала, что мы закупили пару коробок продуктов и два ящика вина, – объяснила Джетта. – Мы ведь им обязаны, понимаете? У них своя компания, постарше нас, а мы их стеснили.

– Но ведь ты – дочь Клаудии Мишо, – возразила Александра. – Ты их, можно сказать, осчастливила своим посещением.

– В общем-то да, – томно согласилась Джетта с голливудской самоуверенностью.

До начала тусовки оставалось целых три часа. Можно было пройтись по городу и попробовать жареной рыбы с картошкой из бумажного пакета. Девочки с жадностью проглотили эту традиционную английскую еду, даже не сбрызнув ее, как положено, уксусом. Потом они вернулись к себе и стали готовиться к выходу.

Все их сборы проходили под девизом сексапильности. Джетта взяла на себя роль арбитра. Сама она решила надеть облегающую черную футболку и короткую кожаную юбку, открывающую точеные ноги. Для Александры было выбрано белое трикотажное платье в обтяжку, которое выгодно подчеркивало ее высокую фигуру и аристократические светлые волосы. Что до Мэри-Ли... черный цвет всегда считался самым сексуальным, а блестки во все времена использовались для того, чтобы отвлечь внимание от излишней пухлости. Все трое собирались надеть туфли на высоких каблуках и воспользоваться косметикой, которую Джетта стащила у матери.

– Мне плохо, – простонала Мэри-Ли, сидя на краешке кровати в одной нижней юбке и прикрывая грудь руками. – Я так волнуюсь, что мне уже плохо.

– Ничего с тобой не случится, – урезонивала Джетта.

– Вот увидишь, в мою сторону никто не посмотрит. Я буду стоять как столб и не смогу двух слов связать.

– Ты не сможешь двух слов связать? Не смеши. Ну, кто первый? – Джетта достала косметическую кисточку. – Мама мне уже давно доверяет делать ей макияж.

Через два часа они изумленно разглядывали свое отражение, протискиваясь по очереди к узкому зеркалу в ванной.

Теперь ни у одной из них не оставалось сомнений, что они будут пользоваться успехом. Александра не узнавала свое лицо. Кожа выглядела гладкой и безупречно чистой, как розовый бутон. Глаза казались невероятно большими благодаря искусно наложенным серым теням. Полные губы стали темно-розовыми, чувственными и яркими. Белое трикотажное платье подчеркивало женственные линии фигуры, которых она раньше у себя не замечала.

– От тебя все будут в отпаде, – изрекла Джетта. – И ты, Мэри-Ли, тоже выглядишь обалденно.