Великосветский сходняк
Шрифт:
Верней, попыталась это сделать.
— Ключи не подошли? — спросила я.
— Не знаю, — пожала плечами мадемуазель Ольга. — Когда я бываю в квартире Рене, то потом обязательно закрываю за собой дверь. На все замки. А сам бедняжка был очень легкомысленным. И у него давно ключи от некоторых замков потерялись. Так что женщине не удалось попасть в его квартиру.
— Ого! — протянула я. — Так у Ренэ в Париже была настолько близкая женщина, что у нее даже имелись ключи от его квартиры?
— Вот именно! — горячо воскликнула мадемуазель Ольга. — И это очень странно.
— А как выглядела та женщина? — спросила я.
— Я ее толком не разглядела. Она стояла ко мне спиной. Но одета была очень хорошо. Вещи все новые и явно из хорошего парижского магазина, а не купленные у турок за бесценок. Волосы запомнила — длинные, темные и заколоты на макушке в тяжелый узел.
— А когда она уходила, вы ее не разглядели?
— Увы, нет, — вздохнула мадемуазель Ольга. — У меня кошки в это время начали требовать свой завтрак. А они при этом вопят так, что весь дом на ноги могут поднять. Так что я пошла к ним. И пока я их накормила, та женщина уже ушла.
В это время в комнату вернулась из ванной Юлька и шепотом сообщила, что кошки, похоже, начинают просыпаться. В общем, если мы не хотим кровопролития, то время уносить ноги. Мы распрощались с гостеприимной хозяйкой, которая пригласила нас заходить к ней еще.
— Без всяких церемоний, — заявила она. — Пока бедный Ренэ не будет отомщен, а его убийца найден, я чувствую, что не успокоюсь. Мы — его близкие люди и должны постараться найти негодяя. А на полицию плохая надежда. Однажды у моего папочки украли на вокзале чемодан. Так полиция искала этот чемодан три с лишним года. И все это время папочку таскали в полицию всякий раз, как только им удавалось найти что-то отдаленно похожее на его чемодан.
За эти годы папочка осмотрел бесчисленное количество хозяйственных сумок, мешков для обуви, дамских сумочек, саквояжей и рюкзаков, которые нашла полиция. И каждый раз в полиции ему настойчиво пытались всучить ту или иную чужую вещь, намекая, что другого случая может и не представиться. И лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Мы с удивлением посмотрели на неожиданно появившуюся у нас соратницу. И вежливо ее поблагодарили, пообещав обратиться к ней за помощью, как только она нам понадобится. В конце концов, мадемуазель Ольга всю свою жизнь провела в Париже.
Знала его как свои пять пальцев. И к тому же не была стеснена ни во времени, ни в средствах.
Вернувшись в квартиру Ренэ, мы передали Марише разговор с соседкой.
— Интересно! — задумалась Мариша. — Значит, у Ренэ была какая-то близкая женщина, которой он даже оставил ключи от квартиры. Но это же многое меняет. Если этой длинноволосой брюнетке удалось найти и поговорить с Ренэ и он сообщил ей о своем намерении жениться на Ольге, эта женщина могла вскипеть и выйти из себя.
— Ага, и тем же вечером перерезать Ренэ горло, — закончила я ее
— Значит, искать нам нужно уже двоих, — сказала Мариша. — Сукольникова и эту девицу. А наша мадемуазель Ольга не сообщила об этой особе, которая запросто входила в квартиру Ренэ, в полицию?
— Вроде бы нет, — покачала я головой.
— Скажите ей, чтобы сообщила, — распорядилась Мариша. — Пусть полицейские порадуются еще одной подозреваемой.
— И еще, — сказала я, — старушка желает помочь нам поймать убийцу соседа. Она считает, что мы сами должны этим заняться.
— Молодец бабка! — одобрительно воскликнула Мариша, вырывая из справочника страницу. — Тогда вот что, пусть одна из вас отдаст бабке эту страницу, и пусть она тоже начинает вызванивать господина Сукольникова.
К мадемуазель Ольге отправилась Юлька. А меня Мариша засадила за телефон, сказав, что у нее уже голова раскалывается от однообразных вопросов и ответов.
— Но я не знаю французского! — попыталась я возражать.
— Ничего страшного, — заверила меня Мариша. — Тебе нужно лишь вызубрить одну-единственную фразу. Живет ли в этом отеле господин Сукольников из России. Вот и все. Приступай!
И я приступила. Оказалось, что и в Париже дозвониться до многих абонентов ничуть не проще, чем в Питере. В Париже точно так же телефоны были либо заняты, либо к ним никто не подходил, либо я попадала куда-нибудь не туда.
Но в отличие от питерских владельцев телефонных аппаратов тут мне никто ни разу не сказал грубого слова. Даже когда я пять раз подряд попадала в одну и ту же квартиру вместо отеля, мне лишь вежливо посоветовали заняться чем-нибудь другим. Как и следовало ожидать, господин Сукольников нашелся в отеле, до которого я дозвонилась в числе последних.
Найдя его, мы дали отбой мадемуазель Ольге. А сами помчались в этот отель. Он находился почти что в центре. Ну, по крайней мере по сравнению с нашим собственным отелем, где мы не показывались уже вторые сутки. Сукольников явно не привык себя в чем-либо ограничивать. Отель насчитывал четыре звезды, сверкал отполированным хромом и стеклом, и мы с подругами с трудом преодолели некоторую робость, войдя туда.
— Господина Сукольникова нет в отеле, — проинформировал нас бесстрастный гостиничный служащий, слава богу, по-английски.
— Как нет? — возмутилась Мариша. — По телефону нам сказали, что он остановился у вас.
— У нас, — подтвердил служащий. — Но в отеле его нет. Он пробыл у нас всего несколько часов, переоделся и ушел. И с тех пор не возвращался.
— И вы не беспокоитесь! — возмутилась Юлька. — Он же ваш постоялец. Мало ли что с ним могло случиться! Ничего себе сервис!
— Сервис тут ни при чем, — слегка покраснев, заявил служащий. — Просто ваш знакомый просил не беспокоиться, если его не будет несколько дней. Он сказал, что хочет самостоятельно осмотреть Францию. И что его экскурсия может затянуться. Он просил оставить номер за ним. Заплатил за неделю вперед и уехал. Мы не вправе ограничивать перемещения своих жильцов..