Великосветское убийство

Берестова Елизавета

— Считаю своим долгом сообщить вам, что я видел убитого в обществе знаменитой делийки — госпожи Фань Суён. Произошло это в субботу, накануне убийства, в доме кандидата на пост министра финансов — Барта Харады. Мне показалось, что они беседовали, будто хорошие знакомые. Столь известная личность, как госпожа Фань Суён никогда не интересовала Службу информации и исследований?

— Госпожа Фань Суён, естественно, просто не могла избежать нашего внимания, — сказал разведчик, — мы всегда пристально следим за всеми особами, имеющими влияние и известность, особенно, когда особы сии приезжают из-за рубежа. Наш департамент тщательно проверил

биографию дамы, но никакой связи с делийской разведкой установлено не было. Фань Суён — урождённая артанка, покинувшая острова в возрасте семнадцати лет. В Делящей небо она вышла замуж. Её муж — бывший барон Фань Вэй, происходил из старой знати и был весьма богатым человеком, сколотившим состояние удачной игрой на бирже. Умер он около десяти лет назад. Была лм она знакома с Сюро? Возможно. Не исключено, что тут налицо очень даже давнее знакомство. Но я на вашем месте, полковник, не стал бы зря тратить время на эту экзотическую светскую львицу. Оставьте Фань Суён газетчикам. Мой многолетний опыт разведчика и интуиция хором говорят, что к убийству нашего агента она не имеет ни малейшего отношения.

— Его опыт, видите ли, говорит хором с интуицией, — воскликнул коррехидор, уже в парке.

В Кленовом дворце Вилохэд молчал, раскланивался с вежливой улыбкой и позволил себе высказаться только, когда над их головами зашелестели кроны знаменитых на всю столицу кленовых деревьев.

— Если бы мы руководствовались в расследовании интуицией, то преступный мир Кленфилда нам с вами памятник бы воздвиг, поскольку добрая половина карманников, убийц и воров гуляла бы на свободе, как ни в чём не бывало.

— Давайте оставим в покое и господина Отамо, и его несравненную интуицию, — предложила чародейка, — а обратимся к голым фактам. Если мы предположим, что не ошиблись, и убитый имел давнее знакомство с госпожой Фань, мы смело можем принять это самое знакомство за отправную точку. Ведь он работал в Делящей небо и мог там пересекаться с ней. Так?

— Даже не собираюсь вам возражать. Конечно, мог. Людям, далёким от светского общества, порой даже не приходит в голову, насколько это самое общество тесно.

— Отлично, — кивнула чародейка, — едем дальше. Госпожа Фань любит ежевичное вино, и именно при помощи данного напитка был убит Сюро, причём всего за несколько часов до своей кончины он предупреждал Фань об опасности больших ставок и некоем риске. Я предположила, что речь шла о карточной игре, вы — о флирте. Но ведь разговор этот мог иметь совсем иной смысл, — чародейка снизу заглянула в лицо собеседника.

— Какой иной? Если не карты и не завуалированные ухаживания, то в чём дело?

— Предупреждение, скрытая угроза. Возможно, господину Сюро о любительнице ежевичного вина было известно чуточку больше, нежели напыщенному обладателю безотказной интуиции, и за Фань Суён всё-таки водится связь с континентальной разведкой. Или водилась, — смутившись, от скептического хмыканья Вила, поправилась чародейка, — Сюро намекал ей, что шпионить на территории Артании — очень высокая ставка, и дама может проиграть. Иными словами, пытался донести до делийки, что он всё ещё в деле и собирается противостоять ей. Она же отвечала шуточным вызовом, мол, риск ей очень даже по душе.

— Допустим, — согласился коррехидор, — тогда у неё имелся мотив. Сюро запросто мог сообщить руководству о том, что добровольный посол, несущий культуру Делящей небо во все уголки мира, попутно с этим ведёт разведывательную деятельность.

—

Что ей в этом случае грозило?

— Если бы её прихватили на горячем, артанская тюрьма или казнь. Это уж, смотря насколько она наработает.

— Давайте предположим, — азартно продолжала Рика, — что это так, и у госпожи Фань было очень-очень важное задание, вопрос жизни и смерти.

— Хорошо.

— Тогда разоблачение ставило под удар и её, и всю делийскую разведку, грозило дипломатическим скандалом, разными там нотами и эдиктами. И это как раз в разгар подготовки к совместным военно-морским учениям и шумихи вокруг безумного тоннеля через вулкан. Чем вам не мотив?

— Отличный мотив. Почему бы тогда госпоже Фань просто не пристрелить Сюро? Зачем такие сложности?

— Затем, чтобы отвести любые подозрения от делийской разведки, — победно ответила Рика, — Отамо нам заявил без малейших колебаний, что им отличнейшим образом известен почерк агентов Делящей небо. Вот госпожа Фань и заморочилась, чтобы исключить из числа подозреваемых себя и разведку своей страны.

Вил даже остановился.

— А что? — воскликнул он, — вы правы. Разведчики, хоть одинаково презирают и нас, и армейских, сами нередко находятся в шорах собственной предубежд ённости и не желают вставать на чужую точку зрения. Да, что там вставать, даже учитывать! У богатой дамы, вдовы человека из старой знати, мог сыскаться соответствующий артефакт, либо информация господина Отамо о методах делийцев далеко не полна. Интересно, на что такой артефакт похож?

— Да на что угодно! — чародейка сделала неопределённый жест, — вы ж слышали, что говорил Вакатоши? От украшения до банального кубика из драгоценного металла.

— Украшение, говорите, — Вил привычным жестом взъерошил волосы, — вы не заметили ничего странного в облике госпожи Фань в «Доме шоколадных грёз»?

Рика фыркнула.

— Кроме того, что она рассталась со своим образом делийской красавицы с акварелей минувших эпох и облачилась в несколько вызывающее платье?

— Я о её браслете.

— По честности сказать, эта дамочка вела себя настолько вызывающим манером, что я упустила некие детали её облика, — заявила Рика, — я не имею привычки разглядывать женщин в то время, когда они не просто кокетничают с малознакомыми мужчинами, а откровенно предлагают себя.

— Тогда я не придал должного значения, лишь отметил про себя, что её браслет как-то сильно поблек.

— Браслет? Вы про то самое аляповатое украшение, эдакая безвкусная смесь из золота, серебра, поделочных камней и эмали? Гарцующие кони?

— Да, о нём, — подтвердил коррехидор, — ведь кони были цветными?

Рика задумалась, наморщила лоб.

— Один был белым, агатовым, а второй красноватым — из красноватого камня, похоже на камень сердолик или яшму. Трава и стилизованные цветы резали глаз неуместной изумрудной зеленью эмали, кое-где потрескавшейся, с лазуритовыми горами на заднем фоне.

— Вот, что значит — профессиональная зрительная память! — восхитился коррехидор, — но, готов поклясться, сегодня оба коня выглядели так, словно камни выпали, а эмаль потускнела. У меня ещё мелькнула мимолётная мысль: женщина должна очень дорожить своим украшением либо дарителем, чтобы носить его несмотря на то, что оно попортилось. Уж не артефакт ли это?

— Может быть. Особенно, если учитывать, что артефакты портятся, а то и вообще самоуничтожаются после высвобождения запрятанного в них заклятия.