Вельяминовы. Начало пути. Книга 1
Шрифт:
— И ответить-то нечего, — пробормотал Джон.
— Ладно, — Марта улыбнулась, — так что, мне просто проводить время с этой Шарлоттой, развлекать ее, или с Вильгельмом тоже надо будет работать?
— Через нее, в основном, — ответил разведчик. «Вильгельм ее слушает — она женщина разумная, в отличие от его предыдущей жены, Анны Саксонской. Та мало того, что уродина была, каких поискать, но еще и без царя в голове.
— Что ж он на ней женился? — поинтересовалась Марта.
— Золото, — война дорого стоит, — и поддержка
— Кто-нибудь, когда-нибудь женится нынче по любви? — вздохнула Марта.
— Те, у кого нет денег, — рассмеялся Джон.
— Скажи мне, — повернулась Марта к Шарлотте, — правда, что кое-кто из лидеров восстания так и не удовлетворен Гентским миром?
Женщина помрачнела. «Знаешь, Марта, есть умеренные протестанты — вот как я, и мой муж, и умеренные католики. Там, — она показала рукой на юг, — таких людей большинство. А есть, — и с той, и с другой стороны, — те, которые скорее умрут, чем пойдут на компромисс.
— И твой муж их слушает? — Марта глубже засунула руки в муфту — солнце клонилось к закату, было морозно.
— На войне слушают голос оружия, — тихо ответила Шарлотта.
— Сама ведь знаешь, что адмирал Виллем де ла Марк был изгнан в прошлом году из Голландии, за то, что не признавал моего мужа законным правителем. Но стоит ему вернуться, и все морские гезы пойдут за ним. А их много.
— Я знаю, что гезы даже вели сепаратные переговоры с турецким султаном, — небрежно заметила Марта, вспомнив, что ей когда-то рассказывал Селим.
— Да, и с покойным Селимом, и сейчас, — ходят слухи, что адмирал де ла Марк постоянно сносится с великим визирем Соколлу, — ответила Шарлотта.
— Он же всем заправляет там, в Стамбуле, султан Мурад только охотится и рисует миниатюры, — рассмеялась женщина.
— Как интересно, — улыбнулась Марта. «Не пора ли нам? А то, — она достала из муфты шелковый платок и высморкалась, — чувствую, детей сегодня придется сажать прямо в котлы на кухне, чтобы согреть».
Шарлотта вдруг попросила: «Марта, а пойдем один разок на санках съедем? Пожалуйста!»
— Ты ведь носишь! — строго сказала ей Марта.
— Я сзади тебя сяду, и мы тихо спустимся. Ну, пожалуйста! — улыбнулась Шарлотта.
— Тихо, как же, — проворчала Марта, усаживая подругу на деревянные санки. «Держись за меня, крепко!», — приказала она.
Холодный ветер ударил в лицо, снег завихрился сзади, и санки вылетели на лед. Дети восторженно закричали и кинулись к женщинам.
Шарлотта легла на спину, раскинув руки, и блаженно улыбнулась. «Хорошо-то как, Марта!», — сказала она, глядя в низкое, темнеющее, зимнее небо.
Гент
Он проснулся как всегда — от холода и тоски.
Встав, он подбросил дров в камин, — пламя тут же разгорелось, стало чуть теплее, но тоска, — щемящая, горькая, —
Петя подвинул кресло к огню и налил себе вина. «Сопьюсь», — равнодушно подумал он, но тут, же усмехнулся: «Если бы все было так просто».
Он стал пить, вернувшись из Италии — сначала немного, а потом — все больше и больше.
Однако вино не помогало — даже совсем пьяным он не мог забыть ее окровавленное лицо, и страшные, распухшие пальцы, что сжимали золотой медальон.
Джованни написал ему, что Орсини медленно подыхает — это тоже не помогло. Боль внутри осталась — тянуло слева, отдавало в плечо и локоть. Петя выпил и потер руку — опять закололо.
На прощанье друг сказал ему, — мягко: «Пьетро, ты потом еще встретишь какую-нибудь хорошую девушку, поверь мне. Просто подожди».
Он выпил еще и закрыл глаза — сон все не шел. Раньше Изабелла была рядом почти каждую ночь — как наваждение — сладкое и мучительное. Петя шептал: «Господи, я прошу Тебя, ну не надо, пожалуйста. Не сейчас».
Господь услышал его — теперь ему снилась мать. Ее прекрасное лицо было заплаканным, и она отталкивала его, — шестилетнего, — от себя. Он рвался к ней, но дверь закрывалась, и там, за ней, не было ничего, кроме ветра, темноты и бесконечного, вечного одиночества.
— Девочка моя, — пробормотал он, открывая медальон и целуя прядку волос. «Подожди еще немного, папа тебя заберет».
— Господи, — подумал Петя, — а если ей будет плохо? Если случится что-нибудь? Это же ребенок, совсем маленький. И меня рядом не будет, я ничего не смогу сделать.
Близнецам было года три, когда они заболели — тяжело, с жаром и бредом. Маша сбилась с ног, и Петя, вернувшись, домой, увидев ее измученное лицо, сказал: «Иди, поспи. Я посижу с ними. Ты отдохни, Машенька».
Она перекрестила детей, и, прикоснувшись сухими губами к его лбу, прошептала:
«Спасибо».
Петя увидел синие круги под ее глазами и твердо сказал: «Все. Спать. Не волнуйся, пожалуйста».
Он просидел всю ночь у кровати племянников — мальчики тяжело дышали, в середине ночи их стало рвать. Он менял постель, давал им лечебное питье, носил на руках, когда кто-то из братьев просыпался и звал мать. К рассвету они уснули, и Петя сам задремал, сидя в кресле.
Он проснулся от звука глубокого зевка. Майкл, — Петя никогда не путал мальчиков, он и сам не знал — как, но не путал, — поднял голову и сказал: «Я есть хочу». Ник потер глаза кулачками и толкнул брата: «Я тоже!»
— Сейчас пойду, попрошу мистрис Доусон приготовить вам что-то, а вы сидите, не бегайте, вы болеете еще, — Петя поднялся и увидел стоящую на пороге Машу. Детскую заливал полуденный свет.
— Иди спать, — улыбнулась она. «Теперь я».
Уже когда Петя стоял рядом с невесткой, она тихо, горько сказала: «А Степан приезжает раз в год, и думает, что сыновья всегда здоровы».