Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
Шрифт:
— Нет, — Матвей подался вперед. «А что, тебе там нужен кто-то?».
Джон встал и подошел к окну. «Ужасно жарко для мая, — заметил он. «Ты про Сапожника слышал? Он в Нижних Землях работал, и весьма удачно».
— Слышал, — Матвей отложил пилочку. «На южном берегу о нем тоже знают, как сам понимаешь»
— Так вот и я о чем, — Джон вздохнул. «В общем, Сапожник, как выяснилось, последние два года передавал сведения испанцам. То-то мы удивлялись, что повстанцы в Нижних Землях терпят поражения. В частности, известный тебе авантюрист Уильям Стэнли, — тот, что сдал Девентер, — получил от Сапожника
— Ну, так избавьтесь от Сапожника и дело с концом, — удивился Матвей. «Он ведь в Лондоне сейчас?»
— В Лондоне, — пробурчал Джон. «Я попросил Тайный Совет выдать ордер на его арест, из-за какой-то мелочи, якобы он составлял эти листовки, что в начале месяца по городу расклеивали. Помнишь, те, что были направлены против беженцев из Нижних Земель, и Франции?
— Да-да, — Матвей оживился, — они еще были подписаны «Тамерлан», как его пьеса.
— Ну, разумеется, — светло-голубые глаза Джона блеснули сталью, — стал бы я их подписывать иначе. Сапожника вызвали на заседание Тайного Совета, и велели отмечаться в канцелярии, каждый день, пока суд да дело. Сам понимаешь, казнить я его не могу — иначе ниточки потом не размотаешь. Мне сейчас надо за ним последить недельку, а уж потом я все сделаю, что надо.
— Так, а от меня-то что требуется? — удивился Матвей. «Сапожника шпагой где-нибудь в темном переулке проткнуть?».
— Нет, — ласково ответил разведчик, — там все будет изящней. На южном берегу с труппой Бербеджа знаком?».
— И очень близко, — усмехнулся Матвей.
— Там у них есть этот актер, из Стратфорда, Уильям Шекспир. На него еще в прошлом году дружок Сапожника, покойный Роберт Грин, пародию написал — мол, нечего актеришке и пытаться сочинять пьесы, для этого есть джентльмены, выпускники университетов.
— Так вот, чтобы этого Шекспира не обвиняли в смерти Сапожника — а могут, они ведь заклятые враги, — мне нужно, чтобы он был у всех на глазах занят чем-то другим, и с южного берега никуда не девался, — Джон открыл окно, и, обмахиваясь бумагами, добавил: «Хоть бы уж дожди пошли, что ли».
— Уильяма я знаю, — растерянно сказал Матвей, — но, Джон, тут я тебе не помощник, он не моего, как это сказать, толка человек, и никогда таким не был. Или ему кого-то представить надо?
— Надо, — чуть улыбнулся Джон.
Разведчик оглядел невидную, худую девчонку, что стояла перед ним и строго сказал: «Так.
Дядя Мэтью скажет Питеру, что уехал с тобой и Полли в деревню, ну там, поохотиться, рыбу половить. Мы к следующей неделе уже и закончим все. Повтори, что тебе надо сделать.
— Прийти в Дептфорд и наняться служанкой в таверну миссис Элинор Булл, там молчать, работать и ждать, — отбарабанила девчонка, и Джон, поморщился от резкого, простонародного акцента.
— Далее, — он помолчал. «О Сапожнике я тебе рассказывал. Твое дело — проследить, чтобы в ту комнату, где они будут пить, больше никто не заходил, и вообще, — чтобы там все было тихо. Булл тебя ждет, ее предупредили. И не лезь там, на рожон, Сапожник — опасный человек, хоть по виду и не скажешь.
— Я могу, сама его убить, — сказала девчонка. «Ну, Сапожника»
— Если у тебя в руках окажется что-то тяжелее метлы, то о дальнейшей
Девчонка кивнула и присев, сказала: «Понятно, ваша милость». Она подхватила скромный узелок и застучала деревянными подошвами по лестнице.
Джон проводил глазами сколотые на затылке льняные косы и пробормотал: «А ты сомневался? Дочь своих родителей, как и вторая. Молоды они еще, конечно, но ведь все когда-то были молоды — даже я».
Матвей сунул привратнику золотую монету, и, наклонив голову, шагнул в душные, пахнущие потом и пылью кулисы. Сзади два дюжих молодца несли ящик бургундского.
Ричард Бербедж, — рыжеволосый, тонкий, изящный, в поношенной рубашке, захлопал в ладоши и застонал: «Ну, совсем не так это надо говорить, Пол! Слушай меня, — он сделал одно, неуловимое движение, и, обернувшись к пустым галереям, произнес:
— Вот, Йорк, смотри: платок. Я намочила Его в крови, которую извлек, Своею острой шпагой храбрый Клиффорд, Из груди твоего ребенка. Если, О нем заплачешь ты, — платок продам, Чтоб мог ты слезы утереть.— Понимаешь, Пол? — обернулся Бербедж к стройному, белокурому юноше в женском платье, — это тебе не простушек играть. Это трагическая роль, идет гражданская война, и публика должна бояться твоей королевы Маргариты. Вот и Уильям тебе, то же самое скажет.
— Скажу, — согласился невысокий мужчина, стоявший на вымощенном булыжником партере, засунув руки в карманы. Он погладил каштановую бородку, и, легко вскочив на сцену, оказавшись рядом с Бербеджем, произнес: «Вот, Йорк, смотри: платок».
— Я его вижу, — вдруг сказал Пол. — Платок вижу. Как ты так умеешь, Уильям?
— Не знаю, — тот пожал плечами. — Я писал, и тоже его видел. А теперь пусть увидит публика. Давайте всю эту сцену еще раз, с начала.
— Это ведь «Генрих Шестой»? — смешливо поинтересовался Матвей.
— Месье Матье! — Бербедж ахнул. — Как мы рады вас видеть!
— Это на сегодня, — Матвей махнул рукой молодцам и те внесли на сцену вино. — А завтра, Ричард, Уильям, я приглашаю всю труппу к себе — посидим, отметим мой приезд. — Он поднял красивую бровь и жалобно попросил: — Можно, я украду у вас Маргариту Анжуйскую? Обещаю отрепетировать с ней все монологи.
Юноша чуть покраснел и молящими глазами взглянул на главу труппы.
— Ладно, — вздохнул Бербедж, — завтра чтобы был тут в десять утра, без опозданий.
— Будет, — пообещал Матвей.
— Господи, как я скучал, — прошептал Пол, закинув ему руки на шею, в темном закоулке у выхода из театра. — Как я скучал, Матье, как ждал тебя!
Матвей привлек его к себе и шепнул:
— Все, поехали, мой ангел, дома все уже готово, — и вино, и постель.
Мэри Кроу поплевала на застывшие, — утром еще было зябко, — ладони, и, переступая босыми ногами в луже, вытащила на свет полное ведро ледяной колодезной воды.