Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

Шульман Нелли

— Не жалуюсь, — спокойно ответил мужчина.

— Вот и славно, — дож помедлил. «Поедете на границу, в Самбор, в Галицию, к воеводе Юрию Мнишеку, подождете там царевича и этого, — дож с трудом произнес, — Болотникова, и присмотрите, чтобы все было в порядке. Никто ничего не заподозрит — люди вашей профессии постоянно путешествуют. Ну и, разумеется, когда мы закончим дела на Москве, мы вас не обделим имениями. Ну что, согласны?»

— Согласен, ваша светлость, — Теодор поднялся, протянул руку, и уже на пороге спросил: «А кто

этот, — он усмехнулся, — будущий московский правитель?».

— Некий лондонский торговец, Питер Кроу, — дож улыбнулся. «Он сам еще ребенком бежал с Москвы. Рос вместе с царевичем, они дружили, да и похожи, судя по описанию, что доставили папе Клименту.

— Никогда не слышал, — синьор Теодор поклонился и закрыл за собой дверь. Дож посмотрел ему вслед и пробормотал: «Ну и отлично, можно писать папе, что с этим все в порядке.

Теперь он не посмеет даже пальцем коснуться привилегий республики, а того-то мне и надо».

Теодор вышел из детской и улыбнулся: «Спят уже. Правда, для этого пришлось им рассказать не только о битве при Лепанто, но и о всех сражениях Венеции за последние сто лет».

— Ты садись, — ласково сказала Лиза, — печенка свежая совсем, я ее только чуть-чуть обжарила, как ты любишь.

Муж выпил вина и вдруг спросил: «Этот, сын герцога Экзетера, где он живет?».

Лиза застыла с тарелкой в руках и сглотнула. «В Сан-Поло, у церкви, вход с канала, второй этаж».

— Ты там была, — утвердительно заметил Теодор, принимаясь за еду.

— Да, книги одалживала, — чувствуя, что краснеет, ответила Лиза. «У него хорошая библиотека, стихов много».

— Ну-ну, — Теодор хмуро посмотрел на нее и велел: «Оставь посуду, с утра уберешь.

Пойдем».

Он закрыл дверь опочивальни на ключ и сказал: «А ну садись».

Лиза покорно опустилась в кресло. Он встал на колени, и, поднимая ей юбки, расшнуровывая корсет, внезапно рассмеялся: «Я же тебе говорил, Лизавета, я тебя люблю».

— Федя, — она откинула голову и вцепилась нежными пальцами в обивку, царапая ее.

Он почувствовал, — как всегда, — что ее тело сразу отзывается, — на первое же его прикосновение, и, подняв руку к ее губам, приказал: «Попробуй».

— Да, — сквозь зубы сказала она, — да!

Уже потом, прижавшись щекой к ее спине, слушая ее сдавленные стоны, Федор проговорил:

«Ты помни, Лизавета, ты — моя жена, и так будет всегда, до самой смерти нашей».

Она глухо зарыдала, мотая головой, и прошептала: «Я помню, любимый»

— Вот и хорошо, — он придавил Лизу к постели, и, вцепившись зубами в ее плечо, наполняя ее собой, добавил: «Не забывай».

Джон поднял голову и оглядел мужчину, что стоял на пороге, заполняя собой дверной проем.

— Я сын миссис Марты, — угрюмо сказал тот, — синьор Теодор. Можно войти?

— Пожалуйста, — Джон отступил в сторону, и мужчина, пригнувшись, шагнул в переднюю.

— Пойдемте на кухню, — предложил

Джон, — там очаг горит. Я как раз поленту сделал, с сыром, будете? И ветчина у меня есть.

— Спасибо, я только что со стройки, проголодался — мужчина сел на лавку и рассмеялся:

«Обычно подо мной мебель разваливается, дома я сам всю делал, а в гостях приходится быть осторожным. Давайте, — он отрезал огромный кусок ветчины, — и оглянулся, — Джон тут же подвинул ему бутылку вина.

— Я помню вашего батюшку, — прожевав, выпив одним глотком половину бокала, проговорил Теодор. «Мне надо, чтобы вы ему кое-что передали».

Выслушав его, Джон осторожно спросил: «Может быть, вам все-таки не стоит туда ехать, а?»

Теодор повертел в руках изящный серебряный бокал и хмуро ответил: «Я не собираюсь сидеть тут, и смотреть на то, как мою страну делят на части эти мерзавцы. Что я за человек тогда буду? Как только я увижу, кто приедет в Самбор вместо моего брата, — кто-то же наверняка у них есть в запасе, — Теодор нехорошо усмехнулся, — я перейду границу и отправлюсь в Москву».

— Вас же там хотели казнить, мне синьора Изабелла говорила, — напомнил ему Джон, раскладывая по тарелкам поленту.

— Ах, вот как, — тяжело проговорил мужчина, и, помолчав, добавил: «Ну, чтобы меня казнить, им придется потрудиться, это я вам обещаю. Но не думаю, — он прервался, и одним движением ложки опустошил половину тарелки, — чтобы меня там, на плаху положили. Может быть, даже вотчины вернут, не то чтобы я туда за ними ехал, конечно».

— И все равно, — упрямо сказал Джон, — что вам Москва?

Теодор отложил ложку и поднял ладони. «Я вот этими руками свой город строил, — хмуро ответил он, — и учился у такого архитектора, который синьору Микеланджело по таланту равен, так что теперь, мне позволить, чтобы все это разграбили какие-то, — он витиевато выругался, — проходимцы?»

— У вас очень хороший венецианский диалект, — внезапно заметил Джон.

— Я, знаете ли, — Теодор опять принялся за еду, — все больше не с дожем разговариваю, а с рабочими своими, а они люди, — мужчина улыбнулся, — простые. У нас легче так сказать, чем долго объяснять что-то. А вы, — он взглянул на Джона голубыми, в золотых искорках глазами, — если бы с вашей страной такое было, — сидели бы и ничего не делали?

— Нет, конечно, — удивленно ответил Джон и, помолчав, твердо проговорил: «Хорошо, я сразу же выеду и все расскажу отцу. Вашего брата предупредят, и будут ждать, — он улыбнулся, — гонца от Его Святейшества. Ну, а там с ним уже поговорят, по душам.

— Спасибо, — мужчина выпил еще и, поднявшись, протянул руку. «Там моя жена завтра вам письма принесет, для семьи, не откажите в любезности взять с собой».

Джон внезапно побледнел. «Синьор Теодор, давайте я отвезу синьору Изабеллу с детьми в Лондон, там они будут в безопасности, у вашей матушки»