Вельяминовы. Начало пути. Книга 2
Шрифт:
— Гонец, — Волк прищурился и побледнел еще сильнее, — гербы Токугавы. «Мне надо в замок, немедленно, даймё сейчас, наверняка, за мной пошлет. Берите мальчиков, и Хосе, отправляйтесь с ними в город, а лучше всего — на корабль».
Виллем спокойно ответил: «Выведи свою семью и отца Франсуа, мы тут подождем».
Волк поправил мечи и, оглянувшись на озеро, — мальчики были на середине, — тихо сказал:
«Если что — позаботьтесь о Дэниеле, пожалуйста».
— Мы будем ждать вас тут, — повторил адмирал.
Уже
Оставьте мальчиков на «Гордости Лондона», на берегу встретимся».
— Я не мальчик, — зло сказал Дэниел, доставая короткий меч. «Там мои родители, сестра, брат, там святой отец! Я сейчас пойду и попрошу меня впустить».
— Тебя впустят, — согласился адмирал. «Но не выпустят. Сиди на корабле и присматривай за Уильямом, мальчик, тебе — шестнадцать, а ему — десять, не забывай».
— Но что там случилось? — спросил Уильям, ежась от прохладного, уже осеннего ветра.
Дэниел обнял его и вздохнул: «Судя по всему, Токугава только что стал сёгуном, дорогой дядя».
— И что теперь? — все не отставал мальчик.
— Да все что угодно, — поморщившись, как от боли, ответил адмирал, и подогнал детей: «Все, быстро, Хосе скоро вернется со своим отцом, я хочу, чтобы к этому времени вы уже были в безопасности».
Хосе остановился, не дойдя чуть-чуть до водопада, и, оглянувшись на черепичные, изогнутые крыши замка, на серую воду в широком рве, вдруг вздохнул и опустился на еще зеленую траву. Закат заливал равнину огненным светом, на востоке чуть блестело море, и Хосе подумал: «Ну, ничего, адмирал мальчиков на корабле оставит, а остальных мы вытащим. Обязательно. И уедем в Лондон. А там я возьму папу, и пойдем к бабушке с дедушкой. Интересно, какие они? Я ведь своего настоящего отца и не помню совсем».
Юноша вздохнул и еще раз посмотрел на замок. «Ну не мог я соврать! — горько сказал он себе. «Нельзя так, ни с кем нельзя. Нельзя притворяться. Она хорошая девушка, замечательная, но нет, я, же ее не люблю. Вот как получается — я сказал правду, а все из-за этого пострадали. Рассудок и честь, да, — вспомнил он слова индийца и поднял голову — коричневый беркут кружил над опушкой.
— Ты лучше в замок лети, — вздохнул, посоветовал ему Хосе. Птица заклекотала что-то, и, поймав ветер, расправив крылья, исчезла из виду.
— Что случилось? — раздался мягкий голос отца сзади. Джованни опустился рядом и улыбнулся: «Мияко-сан там прибирается, решил не путаться у нее под ногами».
Хосе рассказывал, изредка поглядывая на отца. Его красивое лицо помрачнело, и, наконец,
— Он же даймё! — удивился Хосе.
— Мне Масато-сан рассказывал, они, когда провинцию завоевывали, на земле спали и еду на костре готовили, — ехидно ответил Джованни, — так что этому, — он кивнул на замок, — в крестьянина переодеться будет не зазорно.
Он обернулся, и мужчины поднялись — Мияко-сан стояла сзади, с простым мешком в руках.
«Все рукописи я сложила, сэнсей, — она поклонилась. «Здравствуйте, Хосе-сэнсей».
Хосе ответил на поклон и попросил: «Ну, не называйте вы меня сэнсеем, не дорос я еще.
Пойдемте, нас адмирал на берегу ждет».
— Приехал гонец от Токугавы, — тихо, отстав на шаг, сказал Джованни женщине. «Твой брат закрыл замок, и поднял мост. Там Масато-сан с семьей и отец Франсуа. Так что давай мне письмо, — написала же ты его, — и отправляйся на корабль, к мальчикам. Присмотришь там за ними».
— Письмо я написала, — так же тихо, поправив мешок на плече, ответила Мияко. «Но на корабль я не пойду, простите, сэнсей. Я буду с вами. Я могу…»
— Уж в замок ты тем более не пойдешь, — прервал ее Джованни, — даже не думай об этом.
Хорошо, — он помолчал, — Хосе тебя устроит у эта, там безопасно, даже если даймё пошлет в город стражников, к мусорщикам они не будут заглядывать. Я все равно завтра с утра обещал им Новый Завет почитать, они просили, мне Хосе говорил.
— Может, не стоит сейчас? — робко спросила Мияко. «Вы же заняты…»
— Вот сейчас как раз и стоит, — коротко ответил Джованни. «Тем более мы с тобой как раз нужные места перевели, хорошие».
Замок возвышался молчаливой громадой, во рву поблескивала вода, и Джованни, взглянув на уже чернеющее небо, поежился.
— Тихо-то как, — неслышно сказал Хосе, — будто и нет там никого. Смотрите, даже стража от ворот ушла, все наглухо заперто.
Джованни протянул руку: «Давай письмо, раз охранники внутри, они и не заметят. Ждите меня тут, — он повернулся к Хосе, и, увидев его лицо, ласково сказал: «Да ничего со мной не случится, я мигом».
Датэ Масамунэ сцепил пальцы и сказал: «Налей мне еще чаю, пожалуйста. Ты все-таки удивительно хорошо его делаешь, помнишь, мы прятались в горах у того старика, монаха?
Ну, который раньше был самураем, а потом стал отшельником?»
— Да, — Масато усмехнулся, наклоняя чайник, — мы тогда оба были ранены». Мужчина на мгновение закрыл глаза, вспомнив холодный ручей и поросшие зеленым, мокрым мхом валуны. «А как птицы пели по утрам, — он вздохнул и вслух сказал: «Да, вот тот старик, он был мастер чайной церемонии. А я что? — тонкие губы чуть усмехнулись, — я так, ученик».