Вельяминовы. Время бури. Книга вторая
Шрифт:
– Радио передает его слова во все колонии… От Канады до Австралии. Господи, дай нам сил пережить войну, дай сил победить… Питер рассказывал, о Дахау, о других лагерях… – он опять вернулся к мыслям о встрече в Голландии:
– Надо бы у берлинской группы проверить, что за офицеры… Война началась, со связью будет плохо, даже через Голландию… Мы победим, – твердо сказал себе Джон, – правда на, нашей стороне… – радио молчало. Он услышал глухой, низкий голос:
– В мрачный час, может быть, самый важный в нашей истории, я обращаюсь с этими словами к каждой семье нашей страны… – король почти не заикался.
– Хорошо… –
– Тогда, с помощью Всевышнего, мы победим… – он сжал руку сына, потрогал пальцы дочери: «Победим. Обязательно». Ресницы дрогнули, одеяло на груди приподнялось и упало. Голова свесилась набок, мертвые, прозрачные глаза смотрели вдаль. Юджиния вытерла щеки ладонью. Она подняла Тони с постели, позвав сына:
– Мне в Палату надо. Маленький Джон… то есть его светлость здесь остается. Последи за Тони… – Питер осторожно увел девушку. Герцог, склонив светловолосую голову, прижал руку отца к губам. Джон застыл, не двигаясь. Юджиния обняла его за плечи:
– Не надо, не надо, милый. Он не страдал. Он ушел счастливым, вы были рядом… – Юджиния смотрела в неожиданно спокойное, мертвое лицо. Голос диктора сказал:
– Расписание программ, в связи с началом войны, меняется… – в сквере звенели детские голоса. Герцог вздохнул:
– Спасибо, тетя Юджиния. Езжайте в Палату, я все сделаю… – леди Кроу и врач тихо вышли. Джон, зачем-то укутав отца одеялом, расплакался, уткнувшись лицом в его плечо: «Папа, папа…»
База королевских ВВС Бриз-Нортон
На Ганновер-сквер, в обоих особняках, трубку никто не поднимал. Майор Кроу стоял у черного, бакелитового телефона, висевшего на стене штаба авиационной базы. Он услышал о войне на последнем совещании перед вылетом эскадрильи, назначенным на полдень. Начальник базы включил радио, летчики затихли. Говорил Чемберлен, потом раздался голос короля. Стивен вспомнил:
– Я обращаюсь с этими словами к каждой семье нашей страны, ко всем людям, как будто бы я переступил порог, и увиделся с вами лично… – они не обсуждали речь, все было понятно. Вечером, с аэродрома под Реймсом, куда ушли бомбардировщики, поднялись в воздух эскадрильи, для первого налета на немецкие базы. Французы объявили полную мобилизацию. К октябрю на Западный фронт прибывали четыре английские пехотные дивизии. Услышав о мобилизации, Стивен подумал о парижских родственниках:
– Из Реймса позвоню Теодору. Он дома, в армию его не заберут. Ему почти сорок. Добровольцем он не пойдет, с американским гражданством. Он, наверное, билеты на трансатлантический лайнер покупает. Тем более, у него невеста, актриса… – Стивен видел фильмы с мадемуазель Аржан и всегда, невольно, ей любовался:
– Мишель будет воевать… – он вспомнил о тете Жанне:
– Теодору мать надо из Франции увозить. Сегодня вечером узнаю, как у них дела. Свяжусь с ним до вылета, – напомнил себе майор, – мало ли что случится… – Франция, совместно с Британией, атаковала немецкую границу на коротком участке от Рейна до Мозеля, длиной в семьдесят миль. Действия в других местах нарушили бы нейтралитет Бельгии и Голландии. Стивен успокоил себя:
– Мон-Сен-Мартен
Приехав домой, Стивен загнал машину в гараж деревенского коттеджа. Майор, быстро побрившись, даже не стал раскладывать вещевой мешок. Кроме формы, авиационного комбинезона, кортика, и кольца на пальце, больше у Стивена ничего не было. Он, все-таки, взял с полки книгу французского летчика, Экзюпери.
Майор вспомнил покойного Янсона:
– За него я тоже отомщу, – пообещал Стивен. Он погладил потрепанную обложку:
– Экзюпери будет воевать, как все мы… – рядом с томиком Стивен устроил маленький, семейный альбом, с единственной фотографией сестры. Констанцу, при жизни, почти не снимали, из соображений безопасности. Фото сделали на первом курсе в Кембридже. Констанце исполнилось четырнадцать. Он смотрел на коротко стриженые, рыжие волосы, на упрямый, острый подбородок. На хрупкой шее виднелась цепочка медальона:
– Он тоже погиб… – Стивен, осторожно, коснулся лица сестры:
– Прости, что я тебя не защитил… – он запер дверь коттеджа, оставив ключи у дежурного по части. В случае смерти майора их должны были передать в Лондон, тете Юджинии.
Он уехал из Блетчли-парка рано утром, не дожидаясь завтрака. Здесь было всего сорок миль до базы Бриз-Нортон. Оказавшись на развилке дорог, Стивен посмотрел на часы. Майор остановился у первой попавшейся закусочной. Ему пожарили сосиски, с беконом и яйцами, сварили кашу, и подогрели тосты. За чашкой крепкого чая, покуривая сигарету, Стивен убеждал себя, что надо, с базы, позвонить ей:
– То есть Лауре. Надо позвонить, сказать правду. Иначе бесчестно. Но как по телефону подобное говорить… – они выскользнули из тира, кое-как приведя себя в порядок. Охранники, у ворот, добродушно позвали: «Мисс ди Амальфи! Майор Кроу вас провожает?». Стивен видел, что ее смуглая щека зарделась. Лаура сглотнула:
– Да, майор скоро вернется… – он вернулся только через два часа. В Элмерс идти было невозможно, и оставаться в Блетчли-парке, тоже. Обе усадьбы переполняли люди. За воротами Лаура шепнула:
– Я знаю место. Пойдем, пойдем… – девушка потянула его за руку. Высокая трава пахла свежей росой, в кронах деревьев перекликались ночные птицы. Она была близкая, горячая, распущенные, темные волосы упали на спину. Стивен прижал ее спиной к стволу дерева. Она бросила жакет на землю, рванув ворот блузки:
– Еще, еще. Не уходи, останься… – добравшись до комнаты, Стивен зажег лампу. На шее остался след от ее поцелуя. Он потер руками лицо. Девушка обнимала его, шепча что-то неразборчивое, прижимаясь головой к груди: