Вельяминовы. За горизонт. Книга 3
Шрифт:
Черный кот потянулся, разминая лапы. Когти вцепились в спортивные брюки Евы. Подрагивая ушами, Томас перевернулся на другой бок. Звякнул золотой бубенчик ошейника, Пауль погладил мягкую шерстку:
– Спи, мой милый… – медленно сказал мужчина, – пока тихо, спокойно…
Сад хэмпстедского особняка заливало полуденное солнце. Желтый глаз Томаса косил на порхающих над крышей мастерской стрижей. Пахло влажной землей. В глиняных горшках разворачивали лепестки гиацинты и нарциссы:
–
– Он от меня не отходит, – грустно подумала девушка, – к остальным он привык, а я новый человек… – в Америке такие пациенты редко жили в семьях:
– Тем более, они не живут одни… – Пауль держал ее за руку, – им нужен надзор, то есть помощь. Но зачастую родственники их стесняются… – Пауль с гордостью показал Еве аккуратную комнатку на третьем этаже особняка.
– Ему четвертый десяток, а он играет в поезда и машинки, читает детские книжки… – Пауль писал печатными буквами, делая детские ошибки и нетвердо знал таблицу умножения:
– Руки у него хорошие… – Пауль выточил в подарок Еве деревянный браслет в африканском стиле, – готовит он отменно, только за ним надо приглядывать… – Ева сказала тете Кларе:
– Скоро приедут Густи и Маргарита. Вам нет смысла рано вставать, мы управимся с завтраком… – Клара рассмеялась:
– Когда Густи была малышкой, да и потом тоже, у меня здесь… – палец с вишневым лаком уперся в пробковую доску, – висело расписание работ по дому… – Сабина весело отозвалась:
– Не просто расписание, а комикс с рисунками. Оно даже иногда выполнялось… – Ева погладила теплую ладонь Пауля:
– Посидим немного и пойдем готовить обед. Скоро вернутся мальчики с Густи… – Пауль приложил свободную руку ко лбу. Поредевшие, светлые волосы трогательно завивались над оттопыренными ушами. Он поморгал светло-голубыми глазами:
– Те, кто живы, – неожиданно сказал Пауль, – мертвы, те кто мертвы, живы… – по спине Евы пробежал неприятный холодок, губы девушки задвигались:
– Когда мама умирала, я хотела спасти ее… – Ева сглотнула, – но не могла. Мне было больно, так больно… Потом, когда мы отдыхали в горах Кэтскилс, когда… – Ева с трудом заставила себя произнести это слово, – когда нелюдь двигала пальцы Аарона, мне тоже было больно. И когда умирал Ринчен в Ньюпорте… – она не хотела думать о таком:
– Я не психиатр, тем более, не детский. Я эпидемиолог. Не надо подозревать того, чего нет. Ирена здоровая девочка, у нее все в порядке… – сестру обходили стороной кошки и собаки. Белые голуби давно покинули голубятню Горовицей, но даже воробьи вспархивали с перил, когда Ирена выходила на балкон:
– Она внимательная, молчаливая, она любит рассматривать прохожих на улице… –
– Учителя говорят, что наша девочка всеми верховодит, но она очень скромная… – Ирена пожимала плечами:
– Я дружу с девочками, а что они за мной хвостом ходят, в этом моей вины нет… – мальчики, впрочем, не отставали от девчонок:
– Один ей носит портфель, второй водит по музеям… – Ева усмехнулась, – Ирена молодец, разделяет и властвует… – Пауль все не отнимал руки ото лба:
– Он жив, – тихо сказал мужчина, – он вернется, надо ждать. Но она мертва, она не хочет возвращаться… – он указал рукой вверх, – оттуда. Она знает, что ей нельзя верить, нельзя ничего у нее просить… – Пауль что-то забормотал, Ева прислушалась:
– Девочка, словно рыбка в реке. Тетя Клара говорила, что Пауля не оторвать от радиопостановок, а теперь еще и телевизор появился… – раскосые глаза взглянули на Еву:
– Будет мальчик и девочка… – Пауль загибал пальцы, – и еще девочка, она сейчас далеко… – Ева подперла кулаком подбородок. Сабине было никак не помочь:
– Я облегчила ей боль… – вздохнула девушка, – то есть боль исчезла, но остальное не в моих силах… – она понимала, почему в глазах кузины поселилась тоска:
– Я не могу замедлить развитие их ребенка, тогда он родится мертвым… – Томас сонно урчал, – и я не могу ничего сделать для Генрика… – Ева давно поняла, что дар покойной матери передался ей по наследству:
– Я вижу, чем болен человек, я знаю, как уменьшить его страдания. Я слышу цветы и животных, но больше ничего у меня не получается… – до Евы донесся сухой смешок:
– И не получится. Не прекословь, малышка, и все будет хорошо… – трепетали лепестки цветов, весеннее солнце сверкало в крыльях ранней стрекозы. Ева откинулась к деревянной двери мастерской:
– Нельзя ее слушать. Пусть она уйдет, пожалуйста… – девушка вспомнила свой детский шепот: «Нелюдь».
– Она хотела, чтобы Ирена родилась, – поняла Ева, – зачем ей Ирена? С малышкой все в порядке… – Пауль с неожиданной силой сжал ее пальцы:
– Нет, – он покачал головой, – не в порядке. Но тебя убьет не она… – Ева подумала:
– Очередной сериал по радио… – она склонила темноволосую голову: «А кто?». Пауль поднялся, оправляя фартук. Томас, мяукая, прыгнул в кусты:
– Песок, – коротко ответил Пауль, – песок и ветер… – махнув в сторону дома, он радостно добавил: «Густи приехала!»
Десерты Клара решила поставить на раздвижной стол орехового дерева в гостиной:
– Так уютнее, – весело сказала она в конце обеда, – расположимся на диванах с чаем и кофе… – Томас первым вспрыгнул на продавленный диван потертой кожи. Густи помнила обстановку комнат с детских лет.