Вендетта
Шрифт:
А еще, честно говоря, мне претит мысль, что Лейтон меня ненавидит.
Поэтому, когда Хэйли, улыбаясь, привстает на носочки, чтобы поцеловать меня в щеку, я отстраняюсь и спрашиваю:
— Что случилось вчера после того, как я уехал?
— А что случилось? — она широко распахивает глаза, демонстрируя свою неосведомленность. Я хорошо знаю этот взгляд.
— Это ты мне скажи. Когда я уехал, она меня не ненавидела. А когда вернулся, она словно не могла рядом со мной находиться. В этом промежутке явно что-то произошло,
— Девон, я просто объяснила ей некоторые вещи, — говорит она слегка высокомерно, этому она научилась у своего отца. Мне никогда не нравилась эта ее черта характера. Она любит совать нос в чужие дела, потому что считает, будто все знает лучше всех. — Например, что если бы она о тебе заботилась, то не подвергла бы опасности, как вчера утром. Вы оба должны быть умнее.
Я начинаю раздраженно шагать по комнате, а затем останавливаюсь перед ней, опустив голову.
— Ты и понятия не имеешь, что между нами происходит.
— Что же, интересно? Я думала, мы уже выяснили, что она с тобой просто играла, желая отсюда выбраться, но, вероятно, была не права. И потом, ты сто лет со мной нормально не общался, — произносит она, раздраженно махая руками. — Как я могу о чем-то знать, если ты мне не говоришь?
Я поворачиваюсь к ней спиной и смотрю прямо в глаза отцу на портрете над камином.
— Тебе не понять, — говорю я им обоим.
— Потом она начала задавать все эти вопросы, а я не знала, что ей ответить, вернее, что должна говорить. Девон, даже не знаю, что обо всем этом думать.
Я поворачиваюсь к ней:
— Что за вопросы? — Хэйли смотрит вниз на свои руки, теребя кольца на пальцах. — О чем она спрашивала, Хэйлз?
— О наших отношениях. О нас.
Я не могу держать себя в руках, теряя контроль.
— Черт возьми, Хэйлз! — возмущенно начинаю я, направляясь к ней. — Что ты ей наговорила?
Она начинает плакать. Конечно, черт возьми, она начинает плакать.
Я дружу с Хэйли очень, очень долгое время. Поэтому знаю, что сейчас она плачет не потому, что расстроена или напугана. Я видел подобные слезы каждый раз, когда она понимала, что сделала что-то не так. Например, когда взяла мой аудиоплеер и потеряла его. Или когда рассталась со мной. Это виноватые слезы. Она точно знала, что делает.
— Хэйлз, — говорю я, медленно приближаясь и приседая перед ней. — Это важно. О чем она спрашивала?
— О нас. Когда, как долго — нет, не как долго, а когда мы расстались, — она наконец поднимает голову, но не смотрит на меня. — В общих чертах.
Ее слова наполняют меня ледяным страхом.
— И что ты ответила?
Она рыдает еще сильнее, закрывая лицо ладонями. Я закидываю руки за голову, обхватывая шею пальцами, чтобы не сорваться и не заставить ее смотреть на меня насильно.
— Хэйли, что, черт возьми, ты ей ответила?
— Я сказала ей правду, — вопит
Блять.
Голос Хэйли начинает звучать просто как фоновый шум.
«Она все знает», — это все, о чем я думаю.
И впервые понимаю, что не хочу, чтобы она это знала. В данный момент это не имеет значения, но я все равно не хочу, чтобы она знала, как я все испортил.
Не хочу, чтобы она меня ненавидела.
— Почему, черт возьми, ты это сделала? Я думал, что между нами все кончено. Ты, — кричу я, сжимая ее плечи, — именно ты разорвала наши отношения.
Я не верю и секунды, будто она не знала, что делает.
— Ты делаешь мне больно, Девон, — шепчет она. Я ослабляю хватку и отпускаю ее. Она падает на диван. — Наши отношения здесь не при чем. Я просто хотела, чтобы она отступила, — говорит она сквозь слезы. — Ты собираешься лишиться ради нее всего. Я просто хотела, чтобы она отступила, потому что прекрасно тебя знаю. Ты уже все для себя решил.
Я разочарованно качаю головой. Во-первых, потому что она полагает, будто может читать мои мысли. Во-вторых, не могу поверить, что она действительно решила, будто имеет право делать что-либо подобное вообще.
— Это она, я права? — слышу я ее вопрос, но уже выхожу за дверь, сжимая в руках ключи от комнаты Лейтон.
ЛЕЙТОН
Дверь открывается, но я не реагирую, продолжая рисовать. Девон нерешительно приближается, медленно идя ко мне через комнату. Неподвижно смотрит на то, как я рисую. Делаю вид, будто не замечаю его присутствия.
Он откашливается:
— Мы можем поговорить?
Я поднимаю голову:
— Мне действительно нечего тебе сказать.
— Я говорил с Хэйли, — спокойно выдает он. Когда я не отвечаю и вообще никак не реагирую, продолжает. — Она не должна была говорить ничего из того, что сказала.
Пожимаю плечами, как будто мне все равно. Я не собираюсь показывать, как мне на самом деле больно.
— Лейтон, — говорит он с мольбой в голосе.
— Что ты от меня хочешь, Девон? — спрашиваю я, откладывая карандаш. Потом кладу набросок портрета мамы на кровать и уделяю ему все свое внимание.
Девон садится рядом со мной:
— Можно мне сказать?
— Говори, — отвечаю, безразлично окидывая его взглядом.
— Она понятия не имеет, о чем говорит. И она не имела никакого права на это.
Я вздыхаю:
— По-моему, ты должен обсудить это с ней, а не со мной.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — он расстроенно проводит пальцами по волосам.
— Нет, не знаю. Если у тебя с Хэйли проблемы в общении, то разбирайтесь в этом сами. А теперь, если ты не возражаешь, мне надо закончить рисунок, — бросаю взгляд на дверь.