Вендетта
Шрифт:
На другом конце линии слышу его обеспокоенный голос:
— Дом? Где ты, сынок?
Как же чертовски больно слышать, как папа называет его сыном после всего, что произошло.
— Папа, — отзываюсь я. — Ты должен кого-нибудь прислать. — Я озираюсь, разыскивая любую подсказку, где мы можем находиться, но вижу только деревья и дорогу в стороне.
— Лейтон?
— Да, папа, ты можешь найти нас с помощью GPS по телефону Дома? Я понятия не имею, где мы сейчас, а Девон... Он истекает кровью.
—
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — повторяю я раз за разом.
Он выглядит бледным и безжизненным, но его грудь время от времени приподнимается, что немного меня обнадеживает.
Не знаю, сколько проходит времени: секунды, минуты, часы. Я продолжаю прижимать руки к ране, чувствуя, как их сводит судорогой, но не отпускаю, вглядываясь в его лицо. Наконец меня от него отодвигают, и я начинаю метаться, борясь с кем-то изо всех сил.
Я должна его спасти.
Передо мной появляется лицо папы, который сжимает меня в своих теплых объятиях и укутывает мягким одеялом. Я беспомощно смотрю, как двое мужчин кладут Девона на носилки, унося его от меня прочь. Озираюсь в поисках машины скорой помощи, но ее нет. Они должны были вызвать скорую.
Вырываюсь из объятий отца и бегу за Девоном, но на полпути дорогу преграждает его дядя.
— Я хочу поехать с ним, — говорю сквозь слезы, не отрывая глаз от фургона, куда поместили Девона.
Он бросает взгляд на моего папу и кивает.
— Позволь им сделать свою работу.
Подходит папа, обнимает за плечи, слегка их сжимая, и ведет меня к автомобилю. Я искоса бросаю последний взгляд на уезжающий фургон, не теряя надежды что-нибудь рассмотреть через тонированные стекла.
Водитель отца заводит двигатель, и мы уезжаем в противоположном направлении.
Они не позволяют мне приблизиться к нему еще раз.
Они даже не позволяют мне попрощаться с Девоном Андрэ.
ЭПИЛОГ
ЛЕЙТОН
6 месяцев спустя
Этим утром я просыпаюсь в предвкушении.
Надеваю цветастую блузу с короткими рукавами, джинсы и пару желтых балеток. Теплое майское утро целует кожу, когда я иду к автомобилю. Все вокруг наконец оживает после холодной, суровой, давно прошедшей зимы.
Сегодня я собираюсь увидеться с ним.
В ту памятную ночь на склад Андрэ, где меня удерживали, совершили набег федералы, но не нашли ничего, кроме четырех тел, которые, по их словам, были результатом разборок между Джорджем и Стиви.
Семья Девона или моя семья не фигурировали вообще.
Я попыталась сгладить рассказ, когда говорила о предательстве Дома отцу. Я видела, что ему было больно так же, как и мне.
Я никогда не спрашивала, куда делось его тело, но могу предположить, что с ним разобрались.
Андрэ и Муры больше не воюют, хотя, как мне кажется, этого никогда и не было. Интересно, почему они думали, что разумно держать нас в неведении, но, наверное, у них были свои причины. Я отчаянно мечтаю обо всем забыть.
Фрэнк Андрэ по-прежнему владеет складами. Мой отец о них больше не упоминает. Наверное, это компенсация за все случившееся с обеими нашими семьями. Настоящее перемирие после многих лет.
Я упорно добивалась встречи с Девоном после того, как нас разъединили. Всем своим существом знала, что он тоже хочет меня видеть. Однажды папа усадил меня и сказал, что наша семья не имела никакого отношения к смертям много лет назад. Девон ненавидел меня ни за что. Даже не могу представить, что он почувствовал, когда узнал.
Кроме того... это уже не имело значения.
Мне потребовалось время, чтобы смириться со всем, что узнала. Через несколько дней после случившегося, я упаковала сумки и уехала к родственникам в Ирландию.
Все, о чем я постоянно думала, это о том, что мы потеряли так много времени, пройдя через огромное количество боли. Ненависть Девона ко мне была бессмысленна. Наше постоянное противодействие, когда мы могли бы быть вместе, — бессмысленно. Я предала его, но он все равно рисковал ради меня жизнью, хотя мы вполне могли этого избежать. Наши жизни были разрушены, и ради чего?
Дни перетекали в недели, потом в месяцы. В конце концов, я просто боялась столкнуться со всем, что ждало меня здесь. Или со всем, что не ждало.
Я включаю радио, слушая монотонный рассказ комментатора о вчерашнем бейсбольном матче. Дрожащими пальцами убираю прядь волос, прилипшую к помаде на губах.
Паркую автомобиль перед воротами и выхожу, немного пошатываясь от волнения. Руки вспотели, сердце словно пытается выскочить из груди. Я хотела спросить его дядю, где был Девон, он мог сказать мне хоть что-нибудь, но когда я вижу его совсем близко, на газоне, каждое сомнение, каждая нервная мысль, когда-либо у меня появлявшаяся — все исчезает. Я должна была приехать раньше.
Я направляюсь прямо к нему уверенным шагом и, через несколько секунд оказавшись рядом, мягко говорю:
— Прости, что я в тебя стреляла.
Он не смотрит на меня, его каменное лицо ничего не выражает, но чего я еще ждала? Мне понадобилось так много, наверное, слишком много времени, чтобы сюда приехать.
— И спасибо, что спас меня, — пробую снова. — Ты — мой герой.
Тишина.
Я сажусь рядом с ним на траву, не заботясь, что, вероятнее всего, на джинсах останется зеленое пятно.