Вендетта
Шрифт:
— Месть!
Не крик, всего лишь шепот, но исходящий одновременно из множества глоток, достиг ушей Ская. Оторвав взгляд от бьющейся в агонии девушки, он увидел, что у каждого дерева на поляне теперь колышется тень. Он не заметил, когда появились маццери. Возможно, они с самого начала наблюдали за поединком и ждали, когда один из противников будет повержен.
— Месть!
На сей раз прозвучал только один, ликующий голос — это Паскалин Маркагги, выйдя на поляну, призывала внука покончить
Вокруг бойцов черные фигуры сошлись кругом. Качаясь из стороны в сторону, они напомнили Скаю Скуадру д’Ароцца, с которой он столкнулся в Сартене в первую ночь. Призраков, явившихся предъявить права на того, кому предстоит вскоре умереть, — на Жаклин Фарсезе.
Девушка по-прежнему хватала ртом воздух, скорчившись у его ног, однако рукой пыталась нащупать оброненную дубинку. Скай ногой отшвырнул ее подальше, и в этот момент к ним шагнула Паскалин.
— Смерть, — спокойно сказала она, вытащила из-за пояса у Жаклин кинжал и протянула внуку.
Скай схватил его и понял, что оружие очень старое — темное длинное лезвие истончилось за многие годы, за многие убийства.
— Смерть!
Множество глоток подхватило ее вопль; кричала даже Эмилия, и слезы текли из невидящих глаз. Собравшиеся в круг маццери теперь двигались противосолонь, вновь и вновь повторяя одно слово на высокой пронзительной ноте: они пели voceru, корсиканскую погребальную песнь, текст которой состоял из одного только:
— Смерть! Смерть! Смерть!
Скай глянул на девушку, которая к этому моменту частично восстановила дыхание и теперь широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела снизу вверх на победителя и на оружие, которое тот сжимал в руке. Одновременно она пыталась отползти подальше, спасаясь от неминуемой участи.
— Нет, — всхлипывала она, — пожалуйста, не надо.
Скай перевел взгляд с Жаклин на кинжал и подумал о другом представителе семейства Фарсезе, убитом несколько веков назад, и об использованном тогда оружии. И тут он вспомнил.
«Как удачно, что я захватил его с собой, — подумал Скай. — Тогда с него все началось, а сегодня закончится».
Отбросив кинжал Фарсезе, он вынул из кармана резец из белого кварца.
И не один только Скай наклонился и крепко схватил Жаклин за длинные черные волосы, не один Скай высоко занес зазубренный камень.
Вместе с ним сейчас были многие и многие поколения Маркагги. Поколения же Фарсезе ждали своей участи.
— Смерть! — воскликнул Скай и по диагонали полоснул по горлу последней из рода Фарсезе.
Он
Скаю не требовалось заглядывать ей в глаза. Он знал свою жертву. В другом мире, который некоторые называют реальностью, она теперь помечена. Завтра он увидит Жаклин на улицах Сартена, и она будет выглядеть как самая обычная девушка. Но на самом деле будет уже мертва.
Раздался вой — скорее животный, чем человеческий. Скай услышал знакомый голос, волчий голос, и вспомнил женщину своего рода, которой смерть доставляла наслаждение. Но только когда она была сама собой, потому что, будучи маццери, она наслаждалась жизнью.
— Тца, — прошептал Скай.
Он посмотрел на бьющуюся в агонии Жаклин и вспомнил предсмертные судороги Эмилио. В руке Скай сжимал кварцевый резец, умертвивший обоих Фарсезе. И оружие напомнило юноше, что он принес с собой и кое-что еще. Нечто, принадлежащее другой родовой линии.
Он выронил камень и сунул руку в карман.
— Беркана, — прошептал он, вынимая кругляшок с вырезанным знаком. — Руна искупления.
Скай склонился над дергающимся телом, потянулся к нему и увидел как наяву то, что делала Тца, почувствовал то, что чувствовала тогда она. Прижав руну к ладони, Скай дотронулся до раны кончиками пальцев и медленно повел ими вдоль разреза, соединяя края. И в месте прикосновения страшная рана на глазах зарастала.
Толпа вокруг разом выдохнула.
— Сальваторе! — прошептало множество голосов, в которых смешались изумление и благоговение. — Маццери сальваторе!
Жаклин уставилась на него, в глазах ее застыл смертельный ужас.
— Мир, — повторил Скай некогда сказанное Тиццаной и, добравшись до конца разреза, снова произнес: — Мир.
— Что ты наделал?
Паскалин отделилась от толпы, подбежала, схватила Ская за руку и грубо развернула лицом к себе.
— Ты пощадил ее? Фарсезе?! Нашего врага?!
— Я убил ее, — мягко произнес юноша, поднимаясь на ноги. — Вы все видели это. Отмщение свершилось. Вендетта окончена. Но потом я решил исцелить ее.
Скай убрал бабушкину руку со своей и, не отпуская, посмотрел Паскалин в глаза.
— Это Маркагги начали вражду, бабушка. И только Маркагги могли покончить с ней. Мы должны были искупить свою вину. Но не смертью — жизнью.
Он снова посмотрел вниз: румянец начинал возвращаться на мертвенно-бледные щеки девушки. Рана на горле совсем исчезла, будто ее никогда и не было.