Венец айтаны
Шрифт:
– Лес, посмотри, вот план города, – будто прочитав ее мысли, капитан тронул девушку за руку. Жива с трудом вернулась в реальность. – Как ты думаешь, в какой его части засели твои колдуны?
Лесси задумчиво посмотрела на план, прикинула.
– Кажется, где-то здесь, – очертила она небольшой кружок. – Что ты задумал, Кен? – Ведьма заглянула в собранные, жесткие темно-серые глаза, и те вдруг осветились нежностью.
– Ты, главное, продержись поначалу, малыш, – негромко сказал Дрогов. – А потом я до них доберусь.
– Ты?! – Она всполошилась было, не на шутку испугавшись за него, а потом до нее внезапно дошло, и она потрясенно уставилась на мужа.
Дрогов кивнул.
– Ты уж постарайся продержаться, малыш, – еще раз попросил он, сжимая ее руку. – Эх, если бы сообразить заранее! Да что теперь рассуждать…
Лесси отвлеклась, она опять отвлеклась, она снова позволила
Черная плеть безжалостно хлестала Живу – неистово, беспощадно, каждый удар обдавал ледяной ненавистью и неизмеримой мощью, пригибая к земле, разметывая остатки слабого сопротивления. «Врешь!» – мелькнуло яростно, весело. Лесси собрала волю в кулак, упрямо подняла голову – все выше и выше, выпрямила спину, раскинула руки – широко, вольготно, уверенно. Следующий удар вязкого, хлесткого тумана ведьма отразила, позволив щупальцу скользнуть по руке до ладони, легким движением закрутила в спираль, с силой дернула, всем своим существом ощутив жалобный всхлип рвущейся плети и неожиданный страх противника. Лесси расхохоталась. Это все, на что способен их хваленый шаррит? «Я – Жива!» – громко, с вызовом крикнула она, и от этого крика окружающая черная дымка испуганно отпрянула.
Куда делось щупальце тумана, Лесси не заметила. Просто внезапно вокруг стало очень-очень тихо. Даже ветер, казалось, замер, боясь потревожить совершенную тишину малейшим дуновением. Жива ясно почувствовала угрозу, собиравшуюся в воздухе, силу, вибрирующую, будто туго натянутая струна. Эта сила была всюду, в каждой секунде, в каждой точке пространства. Эта сила была запредельно-ледяной, такой, что дыхание замерзало в груди, эта сила была мертвенно-чуждой, такой, что волосы вставали дыбом от близости призрачной грани живого и неживого. И вся эта сила, помедлив несколько мгновений, обрушилась на Живу, будто всесокрушающий поток студеной воды, перемешанной с острым крошевом льда. Девушка выставила перед собой руки, шепча древние слова заклятий, противясь этому потоку, упрямо, секунда за секундой, не давая ему смести себя с лица земли. Но обжигающая холодом лавина давила все сильнее и сильнее, заставляя уступать доли сантиметра, заставляя лихорадочно черпать силы отовсюду, куда дотягивалось измученное сознание.
Сколько прошло времени? Минута? Десять? Час? Сутки? Лесси давно потеряла счет мгновениям яростного сопротивления. Ей неоткуда было больше черпать силы, все вокруг было выпито до последней капли, и она давно уже безжалостно иссушала саму себя, бросая против шаррита собственную жизненную энергию. Будто почувствовав, что ведьма находится на пределе, чужеземный колдун на секунду приостановил ледяной напор, но у Лесси уже не было сил воспользоваться шансом. А шаррит внезапно торжествующе расхохотался и ударил снова, и сделал что-то еще, что-то, что должно было стать решающим в его победе. На секунду Живе пригрезился неправильный, какой-то изломанный алтарь, весь в черных провалах, испещренный зловещими символами, и одинокая свеча посреди. А потом шаррит выкрикнул: «Лесси Вельгис!» – и задул свечу. Ведьма ощутила жуткий, потусторонний, не-живой вихрь, закрутившийся у самых ее ног, тщившийся навсегда поглотить ее в свое не-бытие, но почему-то не могущий этого сделать. И внезапно Жива вдруг поняла почему, а поняв, рассмеялась, неожиданно весело и зло. Просто это уже не ее имя! Просто она вышла замуж! Просто шарриты не учли такого нехитрого, такого естественного женского поступка – и их жуткая магия оказалась бессильна.
Лесси остро почувствовала растерянность и ярость своих противников, когда заклятие имени не подействовало. А еще она вдруг поняла, что где-то, в самых дальних глубинах ее существа таится огромная сила,
Она знала, что нужно делать. Давным-давно сгинувшая Жива подсказала ей это, кажется, целое тысячелетие назад. Она уже не боролась с напором шарритов. Она окружала источник их силы неразрывным кругом, шаг за шагом преодолевая внезапный ужас понимания и неизбежное бешеное сопротивление. Ей удалось замкнуть цепь, но она вдруг поняла, что внутри обреченного круга – лишь один колдун. Ее добычей стал более сильный, тот, кто давил ее, пока второй – готовил обряд имени? – и этот сильный был обречен, независимо даже от того, хватит ли у Живы сил сжимать круг. Даже если нет – просто он проживет чуть дольше, проживет в муках, сгорая в ледяном огне собственной силы.
Второй шаррит, избежавший круга, неожиданно не стал нападать на нее. Испугался? Лесси на секунду поверила в это и расслабилась. Ох зря! Колдун не направил свой удар против заведомо более сильной ведьмы. Он выплеснул всю свою ледяную мощь против отчаянно дерущихся где-то в стороне мятежников, выплеснул разом, очевидно, не надеясь, что ему удастся повторить удар. Небо над полем битвы почернело от липких щупалец. И Лесси почему-то бросилась не добивать шаррита, а рвать руками, жечь заклинаниями эти ненавистные черные щупальца. Их оказалось неожиданно много, они были на редкость изворотливы и коварны, и измотанной схваткой ведьме показалось вдруг, что она никогда не сможет справиться с ними. Она попыталась вновь зачерпнуть из источника необоримой силы – но тот оказался неожиданно скуп, и Лесси пришлось снова и снова, шатаясь от усталости, выжимать себя до последней капли. Она с содроганием подумала о том, что нужно будет еще что-то сделать со вторым шарритом, и вдруг поняла, что не чувствует уже ни одного из них, и даже не успела испугаться – внезапно силы совершенно оставили девушку, и она как подкошенная рухнула на землю.
В Картеви они проникли через западные ворота. Дрогов сделал небольшой крюк по лесу, чтобы загодя выехать на дорогу. С беспримерной наглостью корсары объявили себя спешными гонцами из столицы, везущими сверхсекретное и архисрочное донесение господину барону Бринсену, и потребовали немедленно открыть ворота. Властный вид капитана снова сделал свое дело – пиратов беспрепятственно пропустили в город.
Дрогов хорошо помнил кружок на карте, обведенный рукой Лесси, и сам план города. Поэтому до роскошного особняка, в котором обитали Бринсен и колдуны, пираты добрались, почти не плутая по лабиринтам улиц. Естественно, тяжелая дверь, обитая металлическими пластинами, оказалась крепко запертой. Недолго думая, Дрогов начал колотить в дверь.
– Чего надо? – поинтересовались из дома.
– Из Вазара! Срочное послание для барона Бринсена! – заявил капитан.
– Давайте сюда, – в двери приоткрылось маленькое окошко.
Ну уж нет!
– Велено лично в руки! – с интонациями тупого служаки отчеканил Дрогов.
Внутри помолчали, подумали и чуть приоткрыли дверь.
– Заходи один, оружие оставь за дверью, – распорядился один из стоящих в прихожей солдат. Солдат было человек пять, и все они недвусмысленно наставили на непонятных визитеров пистолеты. Дрогов демонстративно – дьявол, время, время-то идет! – вынул и положил на крыльцо саблю и пистолет, поднял руки. Остальные пираты сделали несколько шагов назад.
Наконец капитан оказался внутри.
– Мне туда? – показал он вверх по лестнице и сделал шаг к ступенькам.
– Нет! – довольно грубо отпихнули его, и пират убедился, что шарриты наверху. Ждать дальше не было смысла. Быстрым движением Кейен вырвал сабли у двух стоящих к нему ближе всего альгавийцев и моментально отправил их к праотцам. Остальные не на шутку переполошились. Держа солдат в поле зрения, Дрогов метнулся к дверям и распахнул их. В этот момент в стену рядом с ним врезались пули, но капитан даже не обратил на них внимания – он знал, что солдаты промажут. Не теряя времени, Дрогов взбежал вверх по лестнице. Его пытались задержать, но в дом уже ворвались остальные корсары, и альгавийцам стало не до него. На верхнюю площадку выходило несколько дверей. Кейен толкнул каждую по очереди. За одной дверью оказался роскошный зал – совершенно пустой, а потому неинтересный. За другой, судя по всему, начинались личные покои неведомых колдунов – на капитана прямо-таки пахнло памятным ледяным островом. Здесь? На всякий случай он толкнул третью дверь. Заперто! Он попытался выбить ее, ударив с разбегу всем телом. Безуспешно.