Венец Бога Справедливости
Шрифт:
***
— Здорово, Георг! — воскликнул Яромир, жадно устремив взор на землю, оставшуюся далеко внизу.
— Смотри не свались!
— Я крепко держусь. А куда мы летим, Георг?
— В страну эльфов, Идэлию.
— А почему не дальше?
— Потому что дальше заставлять лететь нашу мамочку мы не можем: ей нужно возвращаться. А через Идэлию мы попадём в Ридану.
— Но идэлийцы не любят непрошенных гостей! Что мы им скажем, когда окажемся у них, они ведь даже при поездке из деревни в деревню СВОИМ дают разрешения, а что говорить про нас?
— Не волнуйтесь, юный принц, убить нас не должны, и пропустить едва ли не обязаны.
6
Кругом тёмный зловещий лес, отблески костра и свет звёздного неба лишь озаряют его каждый со своей стороны, и кажется: их лучи либо тонут, либо преломляются о чёрную громаду, но в любом случае пронзить её они не способны. Так, и тепло костра ничуть не согревало Яромира, но словно также встречалось с непроницаемой стеной, коей и была неугасаемая печаль. Причём, с одной стороны он скучал по Антонио, которого искренне и горячо любил, как и должен любить сын отца, но с другой стороны он не желал больше видеть его. Да, ужасно тянуло домой, но ведь… это не дом, не отец, не Родина…. А что тогда Родина? Из глаз мальчика медленно потекли слёзы, не выдержав, в конце концов, он воскликнул:
— Я не хочу в Ридану!
Георг, убаюканный тишиной и теплом, невольно вздрогнул — дремоту как рукой сняло.
— Что? — переспросил он.
— Я не хочу в Ридану! — рыдая, повторял Яромир.
— Но почему? Разве ты не хочешь домой? Я думал…
— Нет у меня больше дома!
Георг встал и, подойдя к мальчику, сел рядом него и обнял за плечи.
— Яромир, послушай: дом — это совсем необязательно то место, где ты родился, где твоя семья, настоящая, по родству крови, но то место, где тебя любят и всегда ждут, — Георг говорил спокойно и как-то даже приглушённо, желая не только словами, но и интонацией успокоить мальчика. — Подумай, как там сейчас Антонио? Наверняка места себе не находит от волнения и тревоги за тебя. Да и король с королевой, да даже принц Дмитрий — все переживают. Наверняка, не один отряд на поиски брошен. Антонио любит тебя всей душой, ну сам подумай: стал бы он так злиться на меня давеча. Он ужасно испугался, узнав о твоей болезни, ведь даже охрану потом к твоей спальне поставили не случайно, но всё ради твоей безопасности.
Яромир притих, однако слова Георга не только пробудили в нём сыновни чувства, но и натолкнули на одну мысль.
— Значит, он знал и об этом проклятье и… о моём настоящем отце?..
— Думаю, что да, но не стоить винит его за это: поверь мне, лучше не знать ничего, чем потом, узнав, мучаться.
— Но как мне теперь называть его, ведь Антонио мне не отец!
Яромир едва не заплакал вновь, но только посекундно шмыгал носом.
— Ну, вот опять! Яромир, мы же решили, что и дом, и отец, да и Родина тоже, становятся таковыми не через прямые связи родства и происхождения, но познаются в любви. Кто нашёл тебя тогда в лесу, кто забрал тебя к себе, не убоявшись твоего проклятья? — и после всего этого ты скажешь ему: " Ненавижу тебя, не желаю с тобой быть! Ты мне не отец!"
Мальчик молча покачал головой, но всё-таки в сознании его не всё ещё находило объяснения.
— А тот эльф, ну король западных эльфов. Мне, что же тогда, его ненавидеть?
— Нет, что ты, ни в коем случае! Просто… он слаб, легко поддаётся внушению и, соответственно, им без труда сильному и умному можно управлять. Но у него детство было тяжёлым, сам подумай: отец погиб, когда ему было всего девять лет, все грызлись из-за престола, даже мать — ему и довериться-то некому было. Ну, Яромир, это же банальная история, и здесь всё очевидно. Не надо его ненавидеть: это не самое хорошее чувство, причём во всех отношениях, оно и силы твои обманчивым остовом укрепляют,
— Георг, а…у тебя всегда был родной отец?
— Нет, — юноша печально улыбнулся, — я тоже жил с отчимом, но я ничуточки об этом не жалею. Он был прекрасным драконом, сильным, добрым, отзывчивым, он горячо и искренне любил мою маму, меня и моего брата. А мой брат?! Он вообще приемыш, но у меня и в мыслях никогда не было считать его чужим, и родители любят его не меньше, чем меня. Да, и он сам никогда не относился ко мне иначе, как к брату, или к родителям, как к посторонним…. Но хватит об этом! — Георг резко сменил меланхолический тон на тот безразличный, холодный, каким он говорил тогда на болоте, когда вновь стал называться своим именем. — Прежде чем мы куда-нибудь отправимся, я хочу, чтоб ты поклялся в неразглашении случайно узнанной тайны. Ты никому не должен рассказывать: кто я. Для тебя и для всех я — Георгий Абельский.
— Хорошо, я никому не скажу, ваше высочество.
— Я надеюсь, и верю в силу твоего слова. Не попирай же своё достоинство!
Несколько смущённый таким тоном Георга и таким ультимативным требованием, Яромир замкнулся в себе, но дракон и сам заметил испуганное лицо мальчика.
— Извини, — сказал он привычным спокойным и даже мягким голосом, — я не хотел обидеть тебя, просто… ты, наверно, и сам понимаешь, что если я отказался от своего имени, то это не от хорошей жизни. Ты ведь, не против, если я вернусь в Ридану?
— Нет.
— Тогда, подумай на досуге, как народ Риданы принял бы на посту главнокомандующего войсками дракона.
— Я не знаю…
— Да ладно, Яромир, будто ты не знаешь, как риданцы любят драконов.
— Я не знаю, честно.
— Вы что историю не проходите?
— Почему, проходим, только это, наверно, из древней истории, а её у нас в самых старших классах проходят.
— Интересный план обучения! Ну, ладно, тогда слушай. Это, действительно из раздела древности, со времён Великой войны, которая началась, кстати сказать, из-за этого пресловутого перстня, что теперь, почему-то обосновался на твоей руке!
— Гном Виктор попросил меня выстрелить за него на соревнованиях лучников, взамен он дал мне этот перстень. Я не хотел соглашаться на сделку, но Дмитрий уговорил меня, сказав, что нужно вернуть перстень королевской династии Идэлии.
— Значит, лошадей действительно выпустили?
— Да, это был… — Яромир осёкся: в глубине леса раздался вой.
— Не бойся, это же всего лишь волки. Лошади были знаком, верно?
— Верно. Так что за война началась из-за этого перстня?
— Всё началось с того, что в королевской семье эльфов разразился спор за престол между братом и сестрой. Насколько тебе известно, власть в Идэлии, изначально единой стране эльфов, передаётся по женской линии, от матери к старшей дочери, соответственно. Но Тимур решил тогда, что это неправильно, и трон должен переходить к старшему ребенку, независимо от того, какого он пола. Узнав о случившемся, тогдашняя королева Каримэны, Эмилия, прилетела в Идэлию, и, она предложила править тому, кто сможет надеть Перстень, если Тимур, как старший сын в королевской семье имеет основания претендовать на престол, то перстень укажет на это. Перстень надела Карина, и именно тогда его назвали перстнем Королевы, а вот Тимура он обжёг пламенем. Большинство эльфов признало Карину королевой, но не приспешники Тимура, вместе с ним они покинули Идэлию. И обосновались в девственных западных лесах, положив начало новому государству, Западной стране эльфов. Был даже придуман новый язык, и не только у них, но и в Идэлии — там тоже не хотели вспоминать язык ссоры народа.