Венец Бога Справедливости
Шрифт:
— Мы можем очень многое, Беатрис, — ответил ей первый король, она невольно вздрогнула. — И в этом не последнюю роль должна сыграть ты.
— Я?!
— Да, ты, и каждый из вас. Ты Беатрис, как дочь великого чувства Любви. Ты, Андрей, Руфина и Георгий — вы все являетесь детьми природных стихий, я никогда не говорил об этом драконам при их земной жизни, но сейчас другое время. Любовь, умение залечивать раны, осязать пространство и стремление к миру. Не случайно и душа Мира приняла свое телесное воплощение именно сейчас, когда произошел раскол, он как трещина с самой маленькой и незаметной полоски рос, пока однажды не грянул гром. Но и созидание не пало, он оно не может погибнуть окончательно, никакая сторона не может едино собой наполнять мир. Справедливость простирается дальше тех границ, которые ей очертили, я всегда
На время он замолчал, оставив каждого в различной степени замешательства.
— Мы поступим так.
Кайл вывел Яромира за ворота Большого Брода, ворота в сторону Каримэны им открыли куда более охотно, чем ворота в город. Им даже пожелали приятного пути и удачи, вежливо промолчав с пожеланием не возвращаться обратно. Но Кайл не думал о последнем, сейчас ему, как никогда, нужна была удача. Он преобразился, и, подхватив Яромир в лапу, взмыл в воздух, сейчас эльфу показалось, что раньше он делал это куда как мягче. Хотя, возможно, он старался для Амедео, а чего радеть о нем, Яромире, эльфе, который также повинен в происходящем, пусть его роль первоначально и кажется малой. Она стала малой, благодаря стараниям Амнэрис, и сейчас Яромир отчетливо видел это, она фактически убрала его с дороги, заняв его личными проблемами, пусть делает что хочет, но не мешается на пути. Она знала, чем привлечь его! Наверняка, это было частью плана, думал Яромир, единственное, что не укладывалось в его сознании, так это: зачем начала войну? Что даст ей победа над Царством Льва или его Западной Страной эльфов? Что? Она все равно не может колдовать — ужели так старается для Сина? Нет, определенно, в этом есть что-то еще. Например, желание устранить Горавна от Балскове, но Яромир этого знать не мог.
Почти на прямой линии от Большого Брода до Каримэны находился пропускной пункт, именно здесь расположился Балскове. Он не знал, сколько ему придется ждать и потому соорудил себе палатку наподобие тех, что были во временном палаточном лагере. Еще один дракон расположился у границы, поближе к пропускному пункту, что ж, надеяться можно всегда — в этом никто не видел ничего не обычного. Балскове приветствовали издалека знаками, он отвечал, но ни к кому не подходил сам, лишь двое любопытных приходили знакомиться. Но, несмотря на свое любопытство, они не были страстными поклонниками исторической науки, и потому их вполне устроил ответ отца, видевшего гибель жены и детей, конечно, ему тяжело общаться с другими и он хочет быть здесь один, в надежде на то, что пункт откроется, и он сможет попасть в свой дом, где осталась его мать, его единственное утешение в этом мире. Хорошая история, Балскове искренне гордился собой, видя, что это работает.
Когда в небе появился очередной дракон, Балскове не придал этому значения, закономерность событий также сыграла с ним шутку. Он сидел на корточках в двух метрах от палатки по направлению к Большому Броду. Этот дракон ненормальный! Он летит прямиком к границе! Он что, давно не был в Каримэне и совсем забыл, что туда нельзя попасть на своих крыльях? Балскове искренне подивился и внимательно наблюдал за сумасшедшим, к которому, однако, вернулась память, а, может, чувство самосохранения. Дракон резко затормозил так, как будто, действительно, что-то вспомнил. Весь палаточный лагерь вместе с Балскове наблюдал за ним. Даже пограничники испугались и с облегчением вздохнули, когда дракон стал спускаться и потом преобразился.
Кайл поставил Яромира на землю.
— Помнишь: о чем тебе говорили?
— Помню!
Они ждали, своим выпадом Кайл хотел привлечь внимание, в идеале рассчитывая на внимание Балскове. Они прождали минут десять, но никто не пришел к ним, Кайлу
— Надо полагать: я не ошибся, это приглашение адресовано мне. Ну, и чего же вы хотите?
Кайл молчал, внешне он вообще не проявлял признаков заинтересованности, да и стоял он слишком далеко, чтобы разговаривать, заговорил Яромир, негромко, он даже выпрямился, (он не привык еще ориентироваться в пространстве без зрения потому и ходил, и стоял в полусогнутом состоянии: в случае чего, он готов к падению).
— Хочу я, Син, мои перчатки.
Балскове изумленно посмотрел на эльфа, в какой-то момент, подумав, уж не шутит ли тот, а потом рассмеялся.
— Я готов обменяться.
— Обменяться? — спроси Балскове сквозь смех, — На что?!
— Я знаю, что ты хочешь разрушить границу Каримэны, но не знаешь: как. Я могу дать тебе точный ответ, как это сделать.
— Все-таки ты глупец, Яромир! Думаешь или надеешься, даже не знаю, будто мыслить можешь один ты. Извини, но я пока за тобой этой особенности не приметил!
— И, тем не менее, — говорил Яромир, своим, настоящим, надменным и озлобленным голосом, который последнее время ему пришлось забыть, эльф даже почувствовал себя лучше, уверенней, хотя буквально несколько минут назад с трудом сдерживал дрожь. — Я предполагаю твой план, Син, ты хочешь дождаться прилета Бероева и Ти-Ириса? Думаешь, они попытаются пройти через границу, а ты следом, или, там, в образе одного из них. Я прав?
Смех как рукой сняло, Син похолодел, побледнел и начал злиться. Включать Яромира в свою игру он никак не планировал.
— Прав, но они тоже не дураки, знаешь ли, и не собираются даже пробовать просить открытия перехода, они хотят разделаться с тобой здесь, между Западной Страной эльфов и Каримэной. Все это время, с Кастэнии я летел с ними, знаешь, Син, тебе опасаться надо, они прямо-таки одержимы идеей уничтожить тебя. Но мне всё равно: в какую сторону это разрешится, если у меня будут мои перчатки, то в случае твоей победы, я думаю, мы как-нибудь договоримся, а в случае их, я тем более ничего не потеряю. Другой разговор, когда я получу мою часть кристаллов. Если сейчас, то ты сможешь узнать тайну завесы, а если потом, то тебе придется встретиться с дражайшими потомками Бога Справедливости.
— И где гарантия, мой дорогой, что это не их уловка, если ты летел с ними, разве они не пичкали тебя своими мыслями и приказами? Давай, сразу, чего они хотят?
— Я сказал тебе, чего они хотят. Они собираются тебя убить на той встречи, которую должен организовать я. И я еще раз повторяю, что могу сделать именно так, а уж потом, как судьба разрешит. Другой разговор, если выгоды будешь предлагать мне ты. Тогда нам будет легче договориться в будущем. Отдай мне перчатки сейчас и получишь тайну на блюдечке, если нет, то сражайся.
— Сражаться с кем, это раз, и, откуда вдруг тебе стала известна тайна границы Каримэны, ужели Амедео Ти-Ирис воскрес и решил с тобой пооткровенничать?!
— Смеешься, что ж твое право. Итак, Син, с тобой очень хотят встретиться, собственно, это я должен передать, Бероев и Ти-Ирис не придут сюда, потому что не собираются угрожать родной стране гибелью. Так что тебе не дождаться встречи с ними, сегодня они уже были на другом пункте перехода и строго настрого сказали пограничникам не открывать им вход, даже если в следующий раз они будут об этом умолять, ведь в следующий раз это будут твои происки. Так что любые твои попытки ни к чему не приведут. Другой разговор, что они сами хотят встретиться с тобой. И ты прав, на меня там хорошо влияли, и я согласился помогать им, но я, по их плану, должен рассказать тебе об их полете к пункту перехода и назначить встречу на их территории, но, сам понимаешь, мне при этом мало что высвечивает. Поэтому я и предлагаю тебе обмен. Если сейчас, то тайна завесы уже почти в твоих руках, если потом, при встрече, а я тоже там собираюсь быть, то я назову тебе того, кто может лишить тебя жизни.