Венец Бога Справедливости
Шрифт:
И он исчез, оставив всех в легком замешательстве, даже Руфина не ожидала от него такого великодушия и, фактически, предложенной помощи.
***
Вновь радужные своды, великолепные фонтаны, и вновь впереди лес, преследования, непонятная, гнетущая опасность. Позади мимолетное умиротворение — все-таки Берендор оказался даже гостеприимным. Уверенность и веру вселяло только одно: обещание Хранителя помочь.
— Спасибо вам, о великий Берендор, — говорили все с поклоном.
— О, не стоит. Я, вообще, всегда помогаю
— Конечно, мы всё понимаем, Хранитель, — заверила его Амариллида.
— И вы? — спросил Берендор, переведя взгляд на Георга.
— Великий Берендор, вчера я вел себя едва ли подобающим образом, хотя, думаю, вы тоже все понимаете, как понимаю и я вас, так что, надеюсь, мы расстаемся не врагами?
— Нет, не врагами. К тому же, ты не кого-нибудь любишь, а моего потомка, так что береги ее как зеницу ока.
Юноша благоговейно посмотрел на Руфину.
— Не сомневайтесь! Я все ради нее сделаю.
— Что ж, тогда я спокоен и могу смело сказать вам: до свидания! Именно, до свидания — не забывайте о моих словах, я не шутил тогда.
— Мы вдвойне признательны вам, — сказала Амариллида и еще раз поклонилась. — Тогда я тоже говорю вам: до свидания!
Из владений Хранителя их вывел тот же проводник, что и привел — волк, и даже когда он попрощался с ними, брина еще какое-то время летела над ними, потом, издав громкий пронзительный крик, она описала в воздухе небольшой круг и повернула обратно.
"Быть проводником чьих-то идей, — думал Георг — весьма печально по своему утверждению, но если вдуматься, то за этим стоит выражение более высоких интересов, даже когда я был главнокомандующим Риданы — я старался добиться пользы для всей страны, используя кого-то. В это есть польза, необходимость. — И все-таки это тяжело. В чем тогда выбор подчиненного? Согласиться или не согласиться с чьим-то решением? А ведь это считают именно выбором, да еще свободным. Интересно получается отсюда утверждение меры ответственности — степень точности исполнения приказа, предписанных тебе указаний. Даже Береднору не удается этого избежать! Уверен, он вернется к своим обязанностям, попросим мы его или нет"
Четыре часа они без перерыва шли через лес, никаких следов преследований, никаких засад не было, так что устроенный ими привал в чем-то напоминал длительную прогулку на природу. Единственное, что говорило об обратном — мрачные лица всех пятерых, никак не напоминающие таковые радостных туристов. Стоило добавить к тревожному настроению недомогание Амариллиды и ноющую боль Яромира, доставшуюся ему от встречи с болотным червем. Путь продолжили до вечера, и чем ближе подходила ночь, тем больше росла тревога.
— А костра сегодня не будет? — печально спросила Лидия, когда вместо хвороста на выбранную для ночлега полянку стали приносить
Обняв ее, Амариллида постаралась, как можно ободряюще ответить: "Зато мы будем в безопасности, это ли не главное сейчас?" Но эффекта у нее получилось ни на грош. Поэтому Руфина решила немного пофилософствовать.
— Самое главное, чтобы с тобой были надежда и вера. Надо надеяться, что все пройдет, верить и стремиться к осуществлению своих надежд.
"Красиво, — возразил ей Георг, — но в сущности это всего лишь слова и тот, кому и без того плохо, вряд ли воспримет это вот так, с энтузиазмом, если, конечно, он не жил этим до того. В последнем случае еще возможны какие-то проверки жизненных установок. Но вообще, если при создавшемся обвале, все возможные тоннели ведут только к одной тупиковой пещере, но вовсе не к выходу, то все словесные доводы воспринимаются как насмешка или полное непонимание"
Руфина прекрасно знала, что это так, тем более что испытала все на себе. Но и веру во что-то, которая не была светом в тоннеле, но тем волшебным заклинанием, с помощью которого можно разрушить пещеру, обвал и выйти на свободу, она ценила, зная, что это может быть серьезным оружием против жизненных невзгод. Не все могут так поверить, по разным причинам. Но Руфина думала не только о таких началах бытия, но и о предстоящей ночи.
— Идите все сюда! Я нашла пантмиллину! — воскликнула она, увидев младшего сородича той самой пантмиллы, что росла во владениях Берендора. Листья ее были чуть меньше, но вот по мягкости и возможности согреть уснувшего в лесу путника, ничем не уступали вымершему на основной территории Идэлии предку.
В эту ночь решено было также поставить дежурство, на которое первыми вызвались Лидия и Яромир, они даже соглашались сидеть вдвоем, то есть пойти на своеобразную жертву, но Амариллида не приняла и ее.
— Нет! Нет! И нет! — твердила она, — даже слышать ничего об этом не хочу!
— Но мама!
— Нет!
— Ваше величество, — начала, было, говорить Руфина, — один час погоды не составит.
— Нет! И почему — вам, милая девушка, пока не понять.
— Я лично тоже не вижу в этом ничего такого.
— А вам, дорогой юноша, тем более!
— Но… — едва ли не хором возразили все, однако главное возражение было уже сказано, и осталось стоять прочной твердыней.
Как оказалось, Амариллида пожертвовала собственным отдыхом не только ради такого для детей, но и для драконов: она разбудила Георга только часа в четыре утра, просидев, таким образом, пять часов. Юноша, конечно же, не воспринял ее альтруизма.
— Зачем эти ненужные жертвы?
— Мне просто не хотелось спать.
— Зачем вы это говорите?! Я же видел: вы буквально засыпали вчера вечером!
— Посидела, а потом спать расхотелось.
— Я все равно не понимаю: зачем эти жертвы?