Венец судьбы
Шрифт:
— Это был действительно неловко, и, честно говоря, я повторяла их потому, что они сводили Олдена с ума.
— Ты хотела убить Эдриана и несколько раз пыталась проткнуть его колом.
— Очень-очень неловко, — призналась я.
— В семнадцать, ты была совсем другой, Питомец.
— Я устала. — Я перевернулась и придвинулась немного ближе, но не прикасалась к Райдеру. — Если я убью тебя во сне, никогда себе этого не прощу, но виноват будешь только ты.
— Ты не можешь убить меня, я же Бог. Спи, ведьма, — приказал он.
— Богиня, я больше не занимаюсь всей этой магической шушерой.
— Да, я почти скучаю
— Ты был чертовски сексуальным, когда я тебя ненавидела, — призналась я.
— А сейчас я не сексуален? — спросил он обиженным тоном.
— Сексуален, но в злобном смысле. Похоже на «я тобой владею».
— Хм… С этим я могу жить
— Спи уже. Ты неисправим.
— Я люблю тебя.
— Я… Я устала. — Мой тон был наполнен эмоциями, и потребовалось много усилий, чтобы скрыть их от него. Веки отяжелели. Он молча положил руку мне на бедро, защищая единственным доступным ему способом от кошмаров.
— Ну, спи. Я рядом. Спи, а я буду обнимать тебя и держать монстров на расстоянии, чтобы ты могла отдохнуть.
Глава 13
Ристан держал сына на руках, всё ещё не желая позволять никому, кроме матери, Аланны — несмотря на то, что она — злобная сука, которая жаждала трона и короны Райдера — держать малыша. Но то, что Ристан начал позволять кому бы то ни было помогать — прогресс. Я вновь посмотрела на карту перед собой, и убрала с неё кусочки, рассеянно бормоча, когда Райдер и Элитная Стража удивлённо подняли головы.
— Синтия, что ты делаешь? — спросил Райдер, смотря на меня.
— Бесполезно что-либо планировать. Маги знают наши ходы раньше, чем мы сами, — проворчала я, протягивая руку за спину, чтобы почесать место, откуда стремились вырваться крылья. — Вил знает наши планы. Как? Нас охраняют, в комнате, которая защищена, но они всё равно знают все стратегии и каждое движение ещё до того, как мы выйдем за ворота. Это необъяснимо.
Я протянула руку, снова почёсывая место, откуда крылья пытались развернуться. Я училась принимать факт, что теперь у меня есть крылья. Я отказалась от идеи отрезать их, тем более что Райдер предупредил, что отрастать они будут чертовски болезненно. Дело не в том, что это не круто; а в том, что они чертовски чесались, и иногда я чуть не протыкала людей, потому что они раскрывались, когда я расстраиваюсь или переживала любую другую сильную эмоцию. А ещё у меня не было такой роскоши, как время, чтобы научиться ими пользоваться.
— Значит, Вил может видеть нас, или мы ещё избавились не от всех его шпионов, — возразил Райдер.
Я смотрела на него, скользя взглядом по красоте отточенных черт. Он поднял глаза, встречая мой взгляд, и я поняла, что все вокруг внимательно наблюдали за каждым нашим движением. Воздух оперштаба был наполнен ужасом и напряжением, что удушало. Я не была уверена, чего они от нас ожидали. Братья Райдера, вероятно, думали, что мы подерёмся физически или объявим, что будем первой парой в истории Орды, подавшей на развод.
Склонившись над картой, я изучала материалы, делая мысленные пометки. Чернила невидимые и сделаны из материалов Фейри, реликвии, которую Райдер фактически разобрал и использовал, чтобы скрыть информацию на карте. Они сохраняли очертания и расположение войск втайне от любого, кто входил в оперштаб без разрешения.
— Дело в грёбаной карте и всём, что на ней, — выпалила я, закрывая глаза на доказательства, которые были прямо перед нами. Я провела рукой по лицу, застонав от абсурдности происходящего.
— Что именно? — Райдер склонился над пергаментом, задев своим локтем мой, когда он положил руки по обе стороны от карты, внимательно изучая её. Затем посмотрел на меня и обратно, прежде чем медленно выдохнуть. — Все материалы, использованные для создания карты, взяты из Царства Фейри. Чернила созданы здесь и пропитаны магией реликвии этого мира. Фигурки вырезаны из сердцевины бузинного дерева, такого же древнего, как Царство Фейри. Сама карта сделана из кожи врагов-Фейри, предателей Орды. Вил имеет доступ к нашим планам не потому, что у него шпионы, а потому, что Эри заколдовала карту, когда сеяла хаос в крепости. Ему не нужно прикосновение к карте, потому что может получить доступ ко всему в этом мире.
— Наша карта создана из существ и материалов, сделанных внутри Царства Фейри. У него есть доступ, потому что Царство создано для него, и он может свободно видеть и слышать нас — нет необходимости в шпионах. Нам нужна новая карта, которая не из этого мира, и нужна нам вчера. Вил даже сейчас следит за нами, Райдер.
— Значит, несмотря на то, что мы использовали карту против него, он знал и послал своих людей умирать. — Голос Райдера дрожал от гнева, его пальцы скользнули по моим, и я подавила скопление бабочек, вызванное этим простым прикосновением. Я позволила теплу его прикосновения просочиться внутрь, впуская комфорт, который оно предлагало, а затем отстранилась.
Райдер — мой наркотик. Он — опьяняющая зависимость, которая могла пробудить меня ото сна. Он опустошил мой организм, оставив пресыщенной, но одновременно не позволив избавиться от зависимости. Я должна исцелиться, прежде чем начну с ним прощаться, но не была уверена, что смогу расстаться, пока он предлагал утешение. Я не могла с готовностью принять его прощение, пока не смогу простить себя за то, что сделала. Его там не было, и он не был свидетелем того, что я позволяла, и давала ему легко игнорировать мерзость действий. Я переживала каждый свой кошмар, наблюдая, как моё тело используют в своих целях Благие.
Я не боролась и теперь вынуждена жить с этой новой версией себя. Девушка, попавшая в ту яму, была наивной и слабой, позволяла себе зависеть от других. Я не могу позволить себе повторять её ошибки, потому что всё зависело от моего развития или изменения, чтобы сделать необходимые шаги. Чувство вины было душераздирающим. Несмотря на беспомощность из-за произошедшего, стыд всё равно проник в кости и поглощал. Я не могла избавиться от него; то же самое касалось боли, которая сжимала сердце, когда я смотрела на своего мужа, и раскаяние душило. Райдер держал меня, и я позволила, но, когда тяжёлые воспоминания проскользнули в разум, я оттолкнула его, чтобы защитить от грехов, которые поглотили меня.