Венец терновый
Шрифт:
Потом был целый день марша по сгоревшей степи – пелена черной пыли и гари тянулась длинной полосой за повозками. И дойдя до первой речки увидели за ней зелено-желтое степное покрывало, манящее своим спокойствием. Переправившись через «Волчанку», на которой отдохнули и вдоволь напились воды, вскоре были встречены казачьими разъездами, и спустя несколько дней оказались в Галиче.
Отбитый у татар обоз ошеломил найденными на повозках богатствами – серебряных московских копеек оказалось шестьдесят бочонков. Можно было бы обрадоваться свалившемуся счастью, но Юрий загрустил – в дополнение к серебру шли два ободранных подьячих, которые сообщили, что деньги эти отправлены из Москвы и предназначались для уплаты жалования войскам князя Ромодановского.
Прикарманить
Удержав гнев, Галицкий ответил, что серебро будет возвращено лично князю, а посыльному посоветовал отправиться обратно, дабы не доводить до греха хозяина. Впрочем, вспышку унял владыко Фотий, с которым у Юрия сложились вполне доверительные отношения. Он и поучил посланника «вежеству», а потом собственноручно отписал князю Ромодановскому, что подобные послания оскорбляют в первую очередь его самого, ибо гордыня есть один из смертных грехов, который отмолить очень трудно…
– Государь, вот первая тысяча гривен твоего Княжества, – лицо подьячего Осипа Хохлова светилось от нескрываемой радости. Еще бы – так заниматься любимым делом, с упоением, не зная сна и отдыха, могут только фанатики… или фальшивомонетчики. С последними боролись всегда – в его мире сажали надолго, в этом плавили их «денежное творение» в ковшике и торжественно, посреди площади и скопления людей на оной, вливали расплавленную массу через отпиленный коровий рог прямо в глотку.
Может быть, и слишком жестокое наказание, но необходимое – иначе жадный народец от преступных деяний не отучить!
Юрия озаботило не на шутку огромное число всевозможных денег, которыми расплачивались в его владениях. Самыми ходовыми были московские копейки, среди которых попадалось множество фальшивок. Еще бы их не подделывать – на Москве их готовили из серебряной проволоки. Рубили кусочками и плющили чеканом – примитивная технология. И качество соответственное из-за этого – вытянутые чешуйки, с плохим оттиском, весом меньше полграмма, тонкие.
Монет большого номинала, рублей и полтин вообще не чеканили – в ходу были иоахимсталеры, что чеканили цезарцы. Хороший оттиск, серебро на девять частей из десяти, увесистые – примерно грамм тридцать. В Москве они были в ходу и назывались ефимками. Однако в обороте с надчеканом – ставили клеймо с Георгием Победоносцем, да год сверху. Такие монеты назывались «ефимком с признаком». И стоил он 64 копейки. Рубили ефимок и на части, две или четыре – получались полтины и полуполтины. Впрочем, все эти надчеканенные монеты ходили исключительно в Малороссии, их обращение в Москве запрещено.
Потому, что любой иностранец обязан был эти монеты сдавать исключительно в казну, и получал взамен пятьдесят копеек. А из талера потом чеканили 64 копейки – сплошная выгода для государства. Нарушителей запрета, покупателя, и продавца, что принимал ефимок, ожидали крупные неприятности, о сути которых Юрий догадывался – довелось ему повисеть на дыбе и познать все «прелести» кнута на собственной спине.
Ефимков же ходило такое множество, и по весу, и по пробе – ведь их чеканили в европейских странах по-разному – что Юрий диву давался, слушая рассказы Хохлова, что знал о деньгах не меньше старого еврея-менялы. Так талеры из города Любека он называл «любскими ефимками», шведские, где король чеканился с непокрытой головой, именовал «плешивцами». Датские талеры, где отчеканенный король стоял во весь рост, но одна его нога прикрывалась щитом – «единоногами». Названий было уйма, Юрий не представлял, как можно все их запомнить, и точно знать, сколько в каждой монете чистого серебра – да тут впору свихнуться.
В изобилии ходило множество турецких монет акче, похожих
И вся эта прорва монет ходила по рукам жителей, которые каким-то методом «самотыка» устанавливали «плавающий курс», совершенно непонятный, но как-то устраивающий жителей. И при этом торговля весьма процветала, люди продавали и покупали, расплачиваясь копейками, акче, грошами, ефимками, талерами и хрен знает еще чем. Одно можно сказать твердо – исключительно серебром, пусть и разной пробы. Медные деньги в этих местах не пользовались никаким спросом, их просто не принимали для оплаты, даже московские деньгу и полушку.
Тщательно все обдумав и найдя знающих специалистов, Юрий еще в прошлом году решил упорядочить финансы, прекрасно понимая, что чеканка собственных денег будет всегда прибыльна…
Глава 9
– Неплохо получилось, совсем даже хорошо!
Юрий крутил в своих пальцах блестящую монету, в точности соответствующую наиболее ходовому в европейских странах иоахимсталеру, самому «тяжелому» из всех подобных монет. Большая вышла монета, вес примерно с унцию, чеканка четкая, ребристый гурт, дабы не сделали «обрезания» – в ходу были здесь подобные операции. Без боли на копейки или акче смотреть нельзя – монетки не круглые, а овальные.
На аверсе его профиль в королевской короне – вполне узнаваемый, даже воображение напрягать не нужно. И затейливая надпись на латыни, как на печати короля Даниила – «rex Galiciae et Lodomeriae». Реверс украшен галицийским гербом – негодующе топорщил лапы, чем-то недовольный коронованный лев. По бокам от него выбито по паре цифр, что складывались в лето 1676. Именно эту дату прошлого года, Юрий выбрал точкой отсчета своего «княжения» – и на то у него имелись веские причины.
Надпись по кругу шла уже затейливой кириллицей, вполне читаемая – «добрага серебра три четверти веса». Ниже большими буквами выбит номинал – «ГРИВНА». И отнюдь не в память несуществующей «незалежной» – долгое время рубль в Московском царстве называли гривной, как ему пояснил Хохлов. Название денежной единицы одобрил и присланный киевским митрополитом владыка Фотий, сказав, что гривна еще святым князем Владимиром принята и по всей Руси ходила средством платежей, хотя была не монетой, а прутком серебра.
На второй монете, меньшего размера и легче в весе вчетверо, чеканка аналогичная, только номинал чуть иной, дополненный коротким словом «ГРИВНА КУН». Так якобы издревле называли четвертую часть гривны согласно традиции, о которой сам Юрий сном-духом не ведал.
А вот еще две монетки – «алтын» и «копейка» – были маленькими, но последняя чуть больше московской «однофамилицы». Вот только их чеканка четкая, и вместо королевского профиля выбит номинал. И надпись кириллицей чуточку иная – «чистага серебра половина веса». Более всего они своими размерами и весом напоминали Галицкому однажды виденные монеты еще царской России в 5 и 15 копеек, такие же тонкие и маленькие, да и 500-я проба серебра полностью соответствовала.
Для изготовления монет Юрий всю зиму изготавливал волочильный и чеканный станки, задействовав все технологические возможности – рубить на монетки серебряную проволоку он не собирался, сделав упор именно на качественные штампы и оборудование. Благо имел о последнем представление, сталкивался в прошлой жизни и при учебе, и на производстве. Пусть и без электричества пришлось работать на новом Монетном Дворе, но имелся привод от водяной мельницы.
Сырья для производства хватало, пусть и не в таких размерах, на которые он рассчитывал. Нет, руду плавить не пришлось, ибо на Донбассе серебра с золотом нигде не встретишь, ни в россыпях, ни в подземных шахтах. В 21-м веке только разговоры ходили, что есть эти драгоценные металлы, но лежат глубоко втуне, убыточна будет их добыча, или, в лучшем случае, только расходы окупит, и прибыли не принесет.