Венец терновый
Шрифт:
Нет, если денег у тебя нет и людей не жалко, так мои стрельцы уже в седлах сидят. Пойдем походом и к завтра к вечеру перебьем всех твоих нукеров. Но опять хоронить много, и лошадей куда девать…
– Не надо, князь. Рубль достойная цена за все те хлопоты, я согласен, – вид у бея был, как говорится, краше в гроб кладут. Он шевелил губами, видимо, подсчитывая свои ресурсы, и было видно, что они у него крайне ограничены, так как лицо вытягивалось прямо на глазах. Еще бы – как не крути, но почти три центнера серебра выходило.
Через минуту бей с отчаянием в глазах произнес:
– Мне
«Так, понятно. Ширином он назвался из-за понтов, надеясь, что громкое имя знают все. Может быть, и знают, но я о том не ведал. Мелюзга, короче. То к лучшему – с таким будет проще договориться. Свой человек в ханстве очень нужен, я ведь о местных раскладах и ногайских терках вообще ничего не знаю».
– Просить у сильного нельзя, становишься слабым, бей, – усмехнулся Юрий. Мехмет только судорожно кивнул в ответ на его слова – русским языком он прилично владел.
– А потому отдашь выкуп мне из добычи, очень богатой добычи, которая ждет тебя на дороге. Нужно только вовремя сделать правильный выбор, бей, и уже твой род, а не Ширинский, станет очень влиятельным и богатым в здешних местах. У тебя есть враги среди ногаев?!
– У кого их нет, – уже философски отозвался Мехмет-бей, пожав плечами. Ногаец успокоился насчет своего будущего и просто ждал предложения, которое уже распалило алчность.
– И кто они?
– Маткул главный, он со своими нукерами на Изюмский шлях в орде пошел. А мне достался Кальмиуский – мой род самый сильный – у меня двенадцать сотен нукеров…
На последних словах ногаец немного загрустил, Юрий мысленно прикинул варианты и спросил прямо:
– Твои на правом крыле шли и в центре, так? А перебиты и бежали в степь обратно другие рода?!
– Ты верно сказал, князь. Совсем худые они, никчемные – таких шелудивых собак много в степи. Их не жалко, – Мехмет кивнул на поле, усеянное трупами совершенно спокойно. – Смяли они нас в бегстве, шакалы, вот ты меня, сына и моих людей и полонил. А то бы ушли…
– Все что не делается – все к лучшему! Как только Маткул со своими с добычей возвращаться станет – дай знать. И Маткул тебе докучать больше не будет, никогда! Его добыча станет моей добычей, а его нукеры…
– Станут мертвыми, князь. Я все понимаю!
– Нет, его нукеры станут твоими нукерами, Мехмет-бей!
– Как так, князь?!
Ногаец потрясенно воскликнул, но Юрий продолжал хладнокровно, словно не видя его изумления.
– Я их всех захвачу в плен! Выкупиться они не смогут, а потому ты их выкупишь всех. И кому будут принадлежать их кочевья, жены, дети? И не тебе ли они станут служить впредь?!
– Конечно мне, князь, – ногаец оживился не на шутку. – Но как я найду деньги на их выкуп?!
– Иди на Изюмский шлях следом, и уходи в сторону. Выкуп возьму ямчугой, свинцом, сукном и прочим добром. Будут медные пушки и порох – возьму тоже. А ясырей отдашь в обмен
– Я понял это князь, – ногаец аж заерзал от нетерпения. – Никогда не приду и другим скажу не ходить…
– А вот это зря, – усмехнулся Юрий. – Всем своим врагам скажи, что здесь богатств много, а мне только сообщи заранее, куда и когда пойдут. Их беи здесь умрут, а нукеров и рода их ты снова «выкупишь». Пройдет десять лет – и ты будешь самый сильный в степи – и не крымские Ширины тобой командовать будут, а сам им станешь судьбу определять. А я тебе помогу – верную службу пожалую. Ты знаешь кто я?
– Князь…
Мехмет-бей несколько растерялся, с удивлением смотря на Галицкого. Юрий только усмехнулся в ответ. И произнес, стараясь правильно произнести греческое слово, о котором ему поведал отец Изекиль:
– Король Червонной и государь Новой Руси, что здесь мною основана. Князь Галицкий и Ново-Волынский, иных земель автократор и самодержец! Из рода королей Галицких, Юрий, второй этого имени!
Интерлюдия 1
Киев
25 июля 1677 года
– Владыко, непонятные дела творятся в южном Галиче. Ты велел мне сообщать, если что будет странное.
Митрополит Антоний Винницкий отвлекся от размышлений и внимательно посмотрел на архимандрита Фотия, одного из немногих клириков, кому он мог полностью доверять.
– И что там случилось такого, что встревожило?
– Князь Юрий Львович объявил себя автократором тех ногайских земель, что занял силой оружия. Очень необычных ружей, владыко, что стреляют на версту. И точно попадают при этом!
– Ты в этом уверен?
Митрополит происходил родом из шляхетской семьи, и, хотя в отличие от московского патриарха, не воевал в молодости, но в военном деле разбирался прилично и был сведущ во многих вопросах.
– Что тут необычного? Он вооружил своих стрельцов нарезными мушкетами или пищалями, вот они и стреляют на такое расстояние. Ты говорил, что в своем стольном граде у него есть большие оружейные мастерские – видимо, сманил к себе знающих работников.
– Да, ружья там делают отличные, я видел у запорожцев кошевого. И бьют на шестьсот шагов. А нарезные еще дальше стреляют. Необычно только то, что их заряжают также быстро. Я воевал с ляхами вместе с атаманам Кривоносом – и знаю, как трудно протолкнуть пулю через нарезы. Иной раз молотком бьешь с силою, и долго.
– Значит, все в дело в пуле. Надо раздобыть одну и посмотреть, думаю в ней хитрость.
– Вот она, владыко, – Фотий поставил на стол небольшую коническую пулю, с чуть закругленной верхушкой, похожую на наперсток. Антоний взял ее пальцами, покрутил. Чуть тяжелее обычного свинцового шарика, которые он в юности загонял в ствол пистоля, увесистая.
– Я стрелял из гладкоствольного ружья запорожского казака, он мой крестник, – Фотий посмотрел на митрополита. – Удивительная вещь, скажу тебе сразу, владыко. Странно только, что эта идея никому в голову раньше не приходила. А князь Галицкий оказался настолько талантлив и сведущ в воинском деле, что такое смог придумать.