Венец терновый
Шрифт:
– Еще как, государь! Объявить о том всем нужно!
– Объявим, конечно, – Юрий потер ладони и налил себе настойки. – А теперь выпьем, воевода еще раз! За фильтр…
Глава 11
«Единороги» громко рявкали, отправляя в турецкие корабли гранату за гранатой. Десять взрывающихся «приветов» дополнялись еще двумя калеными шарами – у каждого из орудий стояли по две дымящихся жаровни, в которых до алого цвета доводились ядра.
– Напрасный перевод боекомплекта, – Юрий пробормотал себе под нос, наблюдая за последними
Сражение за Керчь закончилось полным разгромом экспедиционного турецкого корпуса Каплан-паши. Все же противостоять массированному артиллерийскому и ружейному огню турки еще не умели. Пока не смогли, но старались найти противоядие.
Вот только времени у них не было, да и высадка пяти тысячного отряда в тылу сыграла свою роль – стиснутые с двух сторон османы сопротивлялись с бешеным отчаянием обреченных до позднего вечера. Но после разгрома западной группировки, дрогнули главные силы Каплан-паши, что осаждали Керчь с юга. Османское воинство стало поспешно отходить к бухте, где в будущие времена должен появиться порт Камыш-Бурун.
Их преследовали, всячески досаждая орудийным огнем, не жалея гранат и шрапнели – скопление людей на открытой местности привело к чудовищным потерям. Впавшие в отчаяние турки бросались в воду, стремясь доплыть до столь близких кораблей, палубы которых сулили несчастным спасение. Набивались в лодки так, что когда те отваливали от берега, то чуть не зачерпывали бортами воду, как поварешка в кастрюле с супом. Но средств для спасения жутко не хватало, к тому же многие суда разрушены близкими разрывами гранат.
Османские гребные корабли также включились в перевозку, однако две калиуты были сильно повреждены – одна выбросилась на мель чадящим костром, другая завалилась у самой косы, затонув. Большие корабли, непонятно как должны называться такие на взгляд Юрия, пытались помочь эвакуации. С них гремели пушки, не переставая, борта покрывались белыми клубами дыма. Вот только пользы от этого было не просто немного, а ничтожно мало. Попасть ядром в стрельца на расстоянии с версту – из разряда немыслимой случайности. А «единороги» стреляли на пределе собственной дальности в тысячу саженей, или две версты.
«В этом году надо брать все возможное, в следующем грянет настоящая война, для нас, уже не вероятно, а возможно, убийственная. Потому что любым количеством всегда можно перебить качество, особенно когда двинут стотысячную армию.
Пока мы побеждаем за счет обычной дальности стрельбы – винтовок еще немного, три тысячи стволов играют свою роль в локальных боях и сражениях, таких как это. Но при столкновении с огромной армией придется туго – турки не дураки, у них уже есть пуля Нейслера и шрапнель, и как только они наладят производство, то мы начнем умываться юшкой. Просто количественные показатели станут не в нашу пользу – если шапками не закидают сразу, то бесконечным напором дожмут.
Вначале возьмут Керчь и Тмутаракань, откроют для себя вход в Азовское море. Это произойдет
Самое хреновое это то, что высадка будет в тылы нашей укрепленной линии, как раз в угодьях Мехмета. Да, там мелководье – мы с них крови попьем, но армия будет порядком обескровлена при обороне Керчи. Да, казаки придут на помощь, возможно и сбросим турок в море, но потери будут жуткие, абсолютно неприемлемые. Тогда все…
Так, а ведь попали – турок горит!»
Юрий отвлекся от размышлений – турецкий корабль действительно горел. Черные дымки вырывались через открытые орудийные порты. Над палубой появились пляшущие языки алого пламени.
– Видимо, каленым ядром в боезапас засадили, вон, как весело горит! А ведь турки отваливают, поднимают паруса – они что, своих на берегу бросают?! Да, похоже! Я бы на месте султана, капудан-пашу за такую трусость на кол бы посадил, впрочем, от судьбы ему не уйти, у османов это норма. Горячие люди – если первую атаку отбить, и самим в наступление перейти, то в бегство обращаются сразу, да так что не угонишься, что на суше, и выходит, и на море! Не самураи!
Турецкие корабли уходили в пролив, кроме двух – один горел, с него прыгали люди в воду. Их подбирали на калиуту. А второй было пошел вперед, но резко вильнул в сторону и вылетел на косу – видимо, получил повреждение руля. Теперь команда покидала обреченный корабль, к нему поспешили сразу две галеры. В самой бухте из-под воды торчали несколько мачт из чуть возвышавшихся над голубой гладью деревянных «туш» – то были жертвы ночных атак миноносок Бородая – подвиги джуры уже давно стали легендой в новоявленном русском флоте.
– Теперь понятно, почему они столь быстро покидают пролив – мой драчливый венецианец выводит свою эскадру! Нарочитая демонстрация, явно для устрашения, но османам этого за глаза хватило. Все же репутация великая вещь – половина успеха…
Юрий с интересом смотрел на русского генерала, шотландца по происхождению, Патрика Гордона, что растопырился перед ним в поклоне согласно принятым европейским традициям.
– Ваше величество, позвольте вас поздравить – ваши войска великолепны! Я прошел множество войн и сражений, но только тут осознал, как я мало понимаю в военном деле.
– Рад был оказать вам эту услугу, генерал. Все же мы союзники, и я бы не хотел воевать с вами, Петр Иванович, – Юрий усмехнулся, глядя на сорокапятилетнего шотландца, которого назвал по принятому в Москве русскому имени-отчеству.
– Знало бы ваше царское и королевское величество, как я бы не хотел воевать с вами, – шотландец перешел на немецкий язык, и его глаза округлились, когда он услышал от монарха пусть корявую, но достаточно уверенную английскую речь.
– Почему, сэр Патрик?