Венец творения
Шрифт:
— А вы бы на нашем месте какую сумму назвали? Ведь точно не пятьдесят рублей, так ведь?
Калерия Ильинична кашлянула и протянула:
— Ну, интуиция мне подсказывает, что стоит подумать о…
В этот момент в музыкальный салон вошла рыжеволосая девица с кожаной папкой. Директриса смолкла. Девица же, то ли услышав обрывок из разговора, то ли просто будучи любопытной, покидать комнату не намеревалась, делая вид, что любуется садом через стеклянную дверь террасы.
Чтобы их внезапное молчание не показалось подозрительным, иначе, чего доброго, конверт вообще не примут, Женя спросила первое, что
— А вам известно о том, что в подвале Мухиной дачи что-то живет?
И прикусила язык. Об этом она спрашивать как раз и не намеревалась, как-то само вырвалось.
— Ну, крысы, конечно, водятся, но с ними можно бороться… — протянула директриса. Женя посмотрела на нее и сказала:
— Я имела в виду другое! Например, призрак… Или… Или что-то иное…
Девица с папкой резко развернулась и уставилась на нее, открыто слушая их беседу.
— Призрак в подвале? — качнула головой Убей-Волк. — Нет, впервые о таком слышу! Хотя имеется какая-то старая история, связанная с первым графом Бальзуевым-Мухиным… Он ведь увлекался, помимо всего прочего, алхимией и черной магией. И, говорят, как-то даже вызвал черта, желая выторговать себе бессмертие. Но черт надул графа, и тот, рассердившись, не позволил ему уйти обратно в геенну, и черт до сих пор шатается по подвалу, пытаясь отыскать дверь в пекло…
— Дверь в пекло, — проронила Женя, — а что за странная дверь в…
Она оборвала фразу. Ведь тогда придется рассказывать о том, что она бродила по подвалу. И наткнулась на неведомую дверь.
— Готово! — произнес Артем и подал девице конверт.
Женя уставилась на мужа, а потом, подойдя к нему, тихо спросила:
— Но почему ты со мной не посоветовался?
— Женюсик, все будет в порядке! — заявил муж тем же тоном, каким обычно отметал все ее вопросы. Эту черту в Артеме Женя ненавидела более всего.
Девица позвала юриста, который проштамповал конверт, и тот отправился к точно таким же в кожаную папку. А затем представитель юридической фирмы выразительно посмотрел на часы. Женя поразилась, вдруг осознав, что было уже почти шесть вечера. Юрист наблюдал за секундной стрелкой, и когда та достигла двенадцати, произнес:
— Прошу запротоколировать, что это было последнее предложение. На этом осмотр Мухиной дачи завершен. О результатах вам сообщат в течение недели. А теперь желаю всем хорошего времяпрепровождения вне стен усадьбы!
Это было более чем тонким намеком на то, что им следовало покинуть Мухину дачу. Женя, Артем и директриса Убей-Волк вышли из особняка и проследили за тем, как юрист запер входную дверь и, сопровождаемый рыжеволосой девицей с кожаной папкой и охранниками, двинулся в сторону конюшни, где были припаркованы автомобили.
— Какую сумму ты предложил? — осведомилась Женя, и Артем шепнул ей на ухо. Евгения вздохнула. Что ж, кажется, несмотря на ее заверения в том, что Мухина дача станет раем для их детей, Артем решил подстраховаться и назвал сумму высокую, но явно не настолько, чтобы она оказалась самой большой. И самое забавное, что если они вдруг победят, во что Женя уже не верила, то такой суммы в их распоряжении все равно нет.
Они тоже прошли к конюшне — и Евгения обомлела. Все четыре колеса
— Месть Толяна! — заявил он в сердцах. — Кому еще пришла бы в голову подобная идиотская идея! Отлично, просто отлично!
Он принялся набирать номер аварийной службы. Облаченные в черное телохранители топтались на месте, а юрист кашлянул и подошел к Жене.
— Вынужден настоять на том, чтобы вы немедленно покинули территорию вверенного моему попечению объекта.
Женя развела руками, попыталась объяснить ситуацию, но юрист был непреклонен — он намеревался возвращаться в Москву, причем немедленно. А в аварийке сказали, что подъехать к ним могут не раньше чем часа через четыре, а то и вообще только следующим утром.
Юрист кивнул своим амбалам. Те выкатили громыхавшую спущенными покрышками по гравию машину Артема за пределы Мухиной дачи и поставили на обочине проселочной дороги. Засим юрист запер ворота, прыгнул вместе с рыжеволосой особой, вероятно, своей пассией, в элегантное авто и, не думая предложить попавшим в досадную ситуацию гостям помощь, обдал их облаком выхлопных газов и двинулся в сторону Москвы.
Хотя солнце стояло высоко и был самый долгий день года, постепенно наступал вечер. Вокруг порхали стрекозы, оглушительно стрекотали кузнечики, а автомобиль с четырьмя спущенными покрышками возвышался металлической горой среди лопухов и репейника.
— Вы не знаете, кто в вашем Анчуткино мог бы нам помочь? У вас ведь имеется автомастерская? — спросил Артем у директрисы.
Калерия Ильинична поджала губы и ответила:
— А также булочная, православный храм и даже классическая гимназия, руководить которой я имею честь, молодой человек!
Женя поняла, что Убей-Волк обиделась, и попыталась донести до нее, что Артем, снова разговаривавший с кем-то по мобильному, вовсе не хотел задеть ее.
Калерия Ильинична улыбнулась и ответила:
— О, ваш муж — горячий молодой человек! У вас, позволю себе заметить, будут замечательные дети! И, если им повезет, они вырастут на Мухиной даче!
А затем, обращаясь к чертыхающемуся Артему, только что раздраженно завершившему разговор с кем-то из страховой компании, произнесла:
— Отец Девяткина, самого бестолкового ученика в моей гимназии, владеет автомастерской. И я уверена, что он всенепременно и немедленно окажет вам помощь, если я попрошу его об этом — он ведь понимает, что его оболтуса-сына мы держим у себя исключительно по доброте душевной!
Артем тотчас повеселел, а директриса вытащила мобильный, сделала один звонок, и, в самом деле, спустя четверть часа около Мухиной дачи затормозил пикап, из которого выскочил бородатый живчик в оранжевом комбинезоне. Почтительно поздоровавшись с Калерией Ильиничной, он принялся вместе с Артемом осматривать его «железного коня». Вердикт был неутешительным — Толян, видимо, оскорбленный публичной выволочкой не на жизнь, а на смерть, не только проколол шины, но и раскурочил мотор.
— Восстановить можно, но это займет время, — заявил, почесывая бороду, отец балбеса Девяткина. — Так как вы друзья Калерии Ильиничны, займусь этим немедленно. И людей своих на это брошу. Однако не раньше завтрашнего утра, уж извините…