Венецианский контракт
Шрифт:
Глава 9
– Смерть? – позвала Фейра.
– Да, девочка?
– Мы остановились?
– Да. Они сбросили якорь. Мы, должно быть, уже близко.
– Почему же мы остановились?
– Они ждут шторма. Солдат рассказал мне и об этом. Только тогда удастся подойти к городу, где мне предстоит сыграть заключительный акт.
Фейра со страхом ждала
Наступило утро. Раздался первый раскат грома, от которого дрожь пробежала по её ребрам и зубы застучали от страха. Сверкнула молния – такая яркая, что на мгновение осветила сквозь щели в обшивке весь трюм. Почти сразу же Фейра почувствовала толчок, и внизу загремели цепи – поднимали якорь. Гигантские железные зазубрины прошлись по боку трюма, словно чудовищный зверь царапался, требуя, чтобы его выпустили, – и корабль пришел в движение.
Высоко над головой раздавались крики матросов, скрежет туго натянутых канатов и треск поднимающихся парусов. Корабль стал крениться и раскачиваться; казалось, словно какая-то сила потянула его вперед. “Il Cavaliere” снова шел на всех парусах.
В последние дни она отдалилась от Смерти. Во-первых, его состояние ухудшалось: он с трудом дышал, речь стала путанной. Во-вторых, когда Фейра приняла решение, ей стало невыносимо сидеть с ним, зная, что она собиралась сделать.
Пока корабль набирал скорость, она пересекла трюм, шатаясь и спотыкаясь из-за сильного волнения на море, и отдернула белую занавеску в последний раз. Кроме шума ветра и волн и скрежетания бревен и балок, ничего не было слышно. В саркофаге стояла зловещая тишина. Возможно, он уже умер. Фейра надеялась на это.
Ухватившись за тяжелый ящик, она принялась толкать его изо всех сил. Насмотря на то, что на уже оправилась после болезни и регулярно питалась, пользуясь корабельными запасами, ей всё же не удалось сдвинуть ящик даже на дюйм. В конце концов, она решила положиться на силы природы: когда корабль кренился в одну сторону, она толкала ящик вниз, а когда он переваливался на другую сторону, она упиралась в свинцовый гроб плечом, чтобы тот не скатился обратно.
Наконец, она достигла цели, и ящик оказался прямо у двери, ведущей на трап. Затем Фейра обмотала себя веревкой вокруг талии, чтобы её не смыло за борт, отодвинула задвижки и распахнула двойные двери.
Они сразу же полетели обратно ей в лицо, больно ударив по рукам. Она снова толкнула их, но бороться с ветром было тяжело. С неимоверными усилиями она начала открывать каждую дверь по отдельности, рассчитав так, чтобы ветер удерживал их, не давая им закрыться. В глаза ей слепил яркий свет, легкие наполнились воздухом. После сырой, безмолвной темницы свежесть внешнего мира потрясла её.
Гроза бушевала. Тяжелые канаты хлестали по иллюминаторам.
Цепляясь за промокшие веревки, Фейра едва разглядела крошечный остров, освещенный факелами и обнесенный стенами. Когда корабль проходил мимо него, она услышала вопль. Фейра толкнула ящик, потом ещё немного – и вот он уже на треть свесился с корабля. Вдруг среди оглушительного воя грозы раздался крик – ещё более пронзительный.
Это был крик Смерти.
Он понял, что она задумала, и принялся барабанить по ящику и кричать. Ей показалась, что кто-то ответил на его крики сверху, но их голоса потонули в отчаянной мольбе Смерти.
«Нет, девочка, нет! Оставь меня! Это мой час. Моя семья, что станет с моей семьей? Умоляю тебя! Если я не выполню приказ, их не вознаградят!» – вопил он.
Она старалась не слушать его, упираясь плечом в ящик и готовясь к последнему толчку, но понимала каждое слово несчастного: «У меня есть сын, он хочет купить ферму рядом с моей! Его зовут Дауд, ему всего семнадцать! У меня есть дочь, Дениз, ей двадцать, ей пора замуж, но у неё нет приданого! Моя жена, моя Зарафа… любовь моя… Господь всемогущий, они так надеются на меня!».
Тогда она поняла, что он человек – всего лишь человек. Его могли называть вороным конем или Смертью, но он оказался просто обреченным смертным, у которого была семья, его дочь не старше её самой. Ветер подхватывал её слёзы ещё прежде, чем они успевали упасть, но девушка, стиснув зубы, продолжала толкать ящик. И вот она выпрямилась.
Ящик покачивался на краю, словно качели, и она с ужасом наблюдала, как он, накренившись, начал падать в ревущие волны.
Потом всё смешалось: двери за её спиной внезапно распахнулись, и целый отряд матросов ввалился в трюм. Мгновенье – и ей скрутили руки веревкой, за которую она держалась, кто-то метнулся мимо неё и схватил край саркофага. Гроб рухнул на пол.
Пока матросы втаскивали его обратно, Фейра обессилела. Сопротивляться было бессмысленно – навредишь себе. Она никого из этих матросов в черной, как смоль, одежде янычар, с черными тюрбанами на головах не знала. Это не команда её отца.
Как только саркофаг оттащили от края, Фейра оказалась на его месте, её толкали вперед, пока она не увидела перед собой серебряную стену вздымавшихся волн. Зная, что теперь её постигнет судьба, которую она готовила гробу, Фейра ждала удара в спину, который отправит её в пучину, но услышала крик: «Нет!».
Она обернулась, чтобы посмотреть, кто кричал. Это был тот, кто бросился за гробом, и теперь он стоял, промокший насквозь, как и она. Его тюрбан унесли волны, и темные волосы развевались вокруг лица.
– Ее нельзя убивать, – сказал он державшим её матросам; его тёмные глаза смотрели сурово и властно. – Она дочь капитана.
Теперь она узнала его, потому что он часто плавал с её отцом. Его звали Такат Тюран. Он был намного моложе Тимурхана. Она вспомнила, что в Лепанто он впервые участвовал в бою и её отец спас тогда ему жизнь. Если именно поэтому он не допустил теперь её гибели, то она могла на что-то надеяться.