Венецианский купец
Шрифт:
Немигающий взгляд, полностью трезвого человека посмотрел мне прямо в глаза. Стало даже немного жутко от подобного.
— Ты обещаешь мне это? — его голос внезапно дрогнул, — ты обещаешь, что моё имя не забудут?
Я тяжело вздохнул, искренне надеясь, что подобное наглое моё вмешательство в историю, заметит уже кто-нибудь из Хронопатруля и ко мне прибудут на помощь, и ответил.
— Даю вам слово очень умного ребёнка, ваше величество, ваше имя войдёт в века. Только личная просьба, по прибытию
Ричард непонимающе на меня посмотрел.
— Про последнее забудьте. Вы согласны? Я отвожу вас до Венеции, даю вам приют, пока вы сами не осмотритесь и не поймёте обстановку, вы же обещаете мне рассказать о ваших битвах и соблюдать инкогнито, а то мне за подобные фортели по вашему укрыванию может прилететь от Папы мало не покажется.
Он вместо ответа протянул мне руку, которую я пожал.
— До самого последнего момента, придерживайтесь наших договорённостей, — я встал и попрощался, — когда отплываем?
— Через десять дней, мне нужно передать управление городом и уладить оставшиеся вопросы, — трезвый как стёклышко король, сидел опёршись на меч, смотря в сторону моря, а ветер развевал его волосы, словно львиную гриву. Можно было всплакнуть от умиления, но к счастью, у меня были другие дела.
На выходе из дворца меня поймал архиепископ Убальдо Ланфранки. Обрадовавшись, что я ещё не отбыл, он протянул мне ещё мешок с письмами.
— А вы почему Ваше Высокопреосвященство, ещё здесь? — удивился я, — почти все корабли убыли, в порту осталось не больше десятка транспортов.
— Заканчиваю свои дела, хочу вывезти больше земли с Голгофы, — отмахнулся он, — арабы всё затягивают поставку.
— Земли? Зачем она вам? — искренне удивился я.
— Хочу разместить её на кладбище своего монастыря, это ведь та самая земля, по которой Господь наш, Иисус Христос шёл к месту принятия мук за грехи человеческие.
Внезапно у меня в голове словно закрутились шестерёнки, как в игровых автоматах и докрутившись, выстроились в один ряд с надписями: «земля с Голгофы», «священные артефакты», «деньги».
— Удачи вам Ваше Высокопреосвященство, — я низко ему поклонился, — это поступок настоящего христианина.
Он покивал головой, простившись и заспешил по своим делам. Я же, метнувшись к паланкину, который охраняли мои солдаты, быстро крикнул.
— В порт, бегом!
Дядя ожидал меня на палубе, готовясь к отплытию. На всякий случай, если бы разговор с королём не заладился, я подстраховался немедленным отплытием. Хорошо, что мы с ним договорились.
— Сколько у нас галер? — я отметая рукой приветствия, спросил его.
— Две, сам знаешь, — удивился
— Чем загружены?
— Товаром, чем ещё, не пустыми же идти. Что с тобой Витале? Ты весь мокрый.
— Кто ещё остался в порту? Из ваших знакомых?
— Ну если подумать, то не моих, а твоих, — хмыкнул он, — есть ещё три галеры дома Бадоэр.
— Собирайте отряд, мы выступаем к Иерусалиму.
— Зачем? Мы ведь отплывать собирались, — удивился он, — Витале, я отказываюсь выполнять твои дурацкие просьбы! Это уже перебор!
— Дядя, мы сейчас можем с тобой поссориться, — серьёзно предупредил его я, впервые получая отпор от родни.
— Это всё слишком далеко зашло. Ладно родители, которые тебе во всём потакают, но я больше не буду участвовать в твоих играх и точка!
Я посмотрел на его решительное лицо и понял, что он не отступит. Не сейчас. Видимо его гордость решила, что хватить слушаться маленького ребёнка и показать, кто здесь хозяин на самом деле. Я прикрыл глаза, чтобы не сорваться на него, всё же он много помогал мне и в другое время относился как к своему родному сыну.
— Время нас рассудит, дядя. Сгрузите на берег мою рабыню и вещи, отправьте их в снимаемый нами домой.
— Это я и собирался сделать, — угрюмо ответил он, отворачиваясь и давая команды.
Я спустился вниз и приказал везти меня к месту стоянки галер дома Бадоэр. Три огромные шестидесятиметровые галеры стояли со спущенными парусами, а капитаны стоя на бору одной из них, тихо переговаривались между собой.
— Меня зовут Витале Дандоло, я третий сын Энрике Дандоло и зять Франческо Бадоэр, — я поднялся на борт, и встал напротив них.
Все трое, приглядевшись, низко поклонились, узнавая.
— Сколько стоит груз, который вы везёте?
— Примерно десять-двенадцать тысяч шиллингов, если продать его у нас на рынке, господин.
— Если я дам вам расписку о удвоении этой суммы, вы освободите трюмы под мой груз?
Взрослые удивлённо на меня посмотрели.
— Зачем вам это?
— Да или нет? Также обещаю, что всю вину, если к вам будут какие-либо претензии от главы дома, я возьму на себя, клянусь вам в этом своей бессмертной душой.
Поступок родного дяди так взбесил меня, что я не раздумывая кидался такими словами, какие в другое, более спокойное время, никогда бы не сказал. Но сейчас, пелена ярости, подогреваемая к тому же симбионтом, который вместо того, чтобы успокоить, наоборот добавлял в кровь адреналина, что конечно же никак не способствовало принятию спокойных и взвешенных решений.
Мои слова подействовали, они ещё раз переглянулись.
— Пишите расписку господин Витале, — наконец озвучил один из них, — в трёх экземплярах.