Венера Челлини
Шрифт:
Единственное, что Дениса не совсем устраивало в романах Дюма, – это неправдоподобие характеров и поведения героев. Они должны были вести себя куда круче! Из женщин Марго была, конечно, самой привлекательной. Но далеко не такой, как в романе. Денис много читал об этом периоде французской истории, и образ прекрасной Марго рисовался другим его воображению. Это была легковозбудимая, постоянно ищущая наслаждений женщина, весьма несдержанная в своих любовных порывах, готовая отдаться любому гвардейцу, если он соответствовал ее вкусам, – то есть был достаточно силен и по-мужски хорош собой. Наличие развитых мышц и прочих мужских достоинств играло для
Наблюдая за другой, современной Марго, своей дачной соседкой, Денис приходил к выводу, что все женщины в этом смысле одинаковы. Просто одни скрывают свои инстинкты, а другие нет. Инстинкты могут до поры до времени спать, но они присущи всем представительницам прекрасного пола. Просто не каждому мужчине дано их разбудить. Себя он к таким недотепам не причислял. Он вообще начал считать себя мужчиной с десятилетнего возраста, и это было само собой разумеющимся.
Итак, прекрасная Марго не пожалеет, что ей придется отдаться Денису, – он был просто уверен в этом. В свои четырнадцать лет он был прекрасно развит, напрочь лишен мальчишеской угловатости и неловкости, имел красивое тело и чистое лицо с большими карими глазами, обрамленными длинными ресницами. Главное – это выждать, найти подходящий момент, чтобы никто не смог помешать.
Мама Маргариты иногда уезжала в Москву по своим делам, но это бывало очень редко. Она работала учительницей в музыкальной школе при консерватории, по классу виолончели. Поэтому все лето она проводила на даче: у детей были каникулы, и у нее тоже. Виолончель в огромном кожаном футляре она привозила с собой в Мамонтовку. Инструмент стоил дорого, и она боялась оставлять его в коммуналке. К тому же Елизавета Павловна любила играть сама и занималась летом с Маргаритой. По вечерам густые, стонущие звуки виолончели вызывали у Дениса сладостную тоску в сердце. Он узнавал эту мелодию – томительную и страстную «Элегию» Массне, – представляя себе, как Маргарита держит виолончель между ног и медленно водит по струнам темным смычком. Подол ее платья при этом высоко приподнимается, открывая нежные, округлые колени, мягко светящиеся в полумраке комнаты, где темно-коричневые плюшевые шторы закрывают окна и стоит запах дерева, горящих свеч и канифоли…
Елизавета Павловна поддерживала знакомство с дедушкой и бабушкой Дениса, и иногда они с Маргаритой приходили в гости или приглашали к себе. Взрослые пили чай и разговаривали, а молодежь играла в карты или шахматы. Денис не любил эти длинные вечера, наполненные сдерживаемой скукой и пустыми беседами о погоде или о последнем фильме. Маргарита проигрывала ему и в карты, и в шахматы, и он пришел к выводу, что тело у нее гораздо привлекательнее, чем ум. Говорить с ней было явно не о чем, а то, что он задумал, невозможно было осуществить в присутствии взрослых.
Однажды Елизавета Павловна пригласила в гости одного Дениса. Она явно ему симпатизировала и называла «демоном», имея в виду лермонтовский образ. Маргарита напекла пирогов с вишнями и малиной, заварила чай с мятой. Стол накрыли на веранде, которую продувал теплый ветерок, принося из сада запах крапивы и зеленых яблок. Высоко в прозрачно-зеленом небе стоял тонкий серп месяца, сверкая, как драгоценность в короне восточного владыки.
Приехал полковник Алфеев, привез ветчину, сливочное масло, торт и несколько бутылок белого вина. Вино было холодное и слегка кружило голову. Елизавета Павловна все время смеялась,
Стемнело. Елизавета Павловна пригласила всех в дом, в просторную комнату с коричневыми шторами и старинным диваном у печки. На стенах комнаты висели фотографические портреты женщин с пышными прическами, в театральных костюмах; мужчин во фраках, в старомодных меховых шубах.
– Это мой дедушка, знаменитый тенор! Он даже в Большом пел, – сказала Елизавета Павловна, зажигая свечи в бронзовых канделябрах. – У нас вся семья музыкальная!
В доме было электричество, но хозяйка любила проводить вечера при свечах.
– Как в старые добрые времена! – говорила она, вспоминая, как к ним в гости приходили певцы, художники и композиторы, кажется, бывал даже сам Рахманинов.
Этого она, разумеется, помнить не могла, а знала по рассказам родственников, в основном уже покойных.
– Маргарита нам сейчас что-нибудь сыграет!
Елизавета Павловна достала из футляра виолончель, и началось сказочное представление. Денис удивлялся тому, как можно не понимать, насколько возбуждающе выглядит женщина, играющая на виолончели, обнимающая ее ногами под чужими взглядами, особенно – если она в коротком платье и у нее такие колени, как у Маргариты.
Денис уселся в углу дивана, в полумраке, так, чтобы все видеть, оставаясь незаметным. Вкрадчивые, низкие и жаркие звуки виолончели будили бог знает какие чувства и ощущения. Он испытывал все нарастающее волнение и взглянул на полковника. Тот, не отрываясь, смотрел на Маргариту, на ее обнаженные колени, на склоненную линию шеи и медленно наливался желанием. Денис не мог этого знать – он это чувствовал, почти физически: как мутной пеленой заволакивает сознание полковника предвкушение обладания, его смертельная сладость, как он взглядом раздевает Маргариту, с наслаждением, с животной жестокостью обрушивается на нее своим сильным телом, как…
«Он думает о том же, что и я! – осенило вдруг Дениса. – Как это получилось? Неужели мои мысли передались ему? Или это, наоборот, я переживаю его внутреннее состояние?»
Так и не ответив себе на поставленный вопрос, Денис продолжал плыть на волнах «Элегии», которую играла Маргарита, совершенно не догадываясь о том, какие чувства вызывает у обоих мужчин – зрелого и юного.
Елизавета Павловна мечтательно слушала свою дочь, уносясь в глубины своего собственного мира, поэтического и немного печального, окрашенного в пастельные тона. Денис улавливал и ее настроение тоже, и оно несколько умиротворяло его, приглушая ревущее и рвущееся наружу пламя его желания.
Возвращаясь домой, он видел, как полковник выезжает из ворот соседской дачи, как Маргарита и ее мама провожают его, как он выходит из машины, прощается, как целует в щеку Елизавету Павловну, а сам в это время смотрит мимо нее, на Маргариту, и во взгляде его горят неутоленные страсть и боль. Потом, пыля по дачной дороге, «Волга» полковника скрывается за поворотом, исчезает из поля зрения…
Денис в эту ночь не смог сомкнуть глаз. Он был уверен, что с полковником происходит то же самое: он ворочается без сна в своей постели, а рядом с ним спит женщина, его жена.