Венера из меди
Шрифт:
– Городская недвижимость.
– Ты знаешь подробности?
– Нет, Фалько. Когда они собрались обсудить детали, всех нас отослали из комнаты. Я жду, когда ты спросишь меня, – тихо продолжил Виридовикс, – видел ли я, чтоб Гортензий Нов ел или пил то, что другие не трогали?
– Я, вероятно, подвел бы разговор к этому!
– Ничего, – разочаровал меня повар. – Большинство из них попробовали все блюда и все вина. Если яд был в пище, все они мертвецы. Слуги были внимательны, но это была такая вечеринка, где
– Изысканные манеры для ужина?
– Очень. Даже слишком.
– Значит общее настроение было дружеским?
– Да, но напряжение было высокое. Я боялся, что оно перекинется на слуг; они бы начали ронять блюда. Был приглашен арфист, но с ним расплатились, даже не послушав игры. Они закончили довольно рано…
– Ты видел, что произошло потом?
– Конечно. Мы ждали, чтоб начать уборку. После того, как они вышли, Крепито и Феликс постояли в портике некоторое время с гостем.
– Продолжали обсуждение?
– Тихим голосом, кажется что-то, что сделал Нов, вызвало спор. Затем я попытался подслушать разговор, подойдя с выпивкой, но из этого ничего не вышло. Гость сказал, что у него есть еще дело, которое надо сделать. После того как он ушел, Крепито и Феликс исчезли вместе, что-то тихо обсуждая.
– Довольные?
– Я бы не сказал.
– Где был Нов?
– Где-то бродил.
– С Севериной Зотикой?
– Нет, – сказал повар. – Я должен был сказать раньше, Северина Зотика не была на вечеринке.
В этот момент раздался скрип башмака по мрамору. Виридовикс предупреждающе опустил руку мне на плечо. Я повернулся.
Человек, стоявший в дверном проеме, окутанный ароматами чеснока и ладана, мог быть только одним из триумвирата Гортензиев.
XXXV
Он выглядел старше Нова, хотя и имел некое сходство: тот же оттенок кожи и откормленная солидность. Мясистое туловище с тяжелой головой и густыми черными усами, которые скрывали движения губ.
Он проявил странное отсутствие интереса к тому, кто я такой, и о чем я тут беседую в его домашней столовой комнате с их семейным поваром. Вместо этого он прошел перед нами, и схватил голубой графин, который так помог нам с Виридовиксом. По счастью, я успел положить свой бокал на пол и заслонил его ногами. Виридовикс так же позволил своему кубку незаметно укрыться между складок покрывала кушетки. Вольноотпущенник посмотрел на графин, заметив, что часть нектара исчезла:
– Нов не мог подождать, – проворчал он.
Я отвернулся от Виридовикса:
– Прошу прощения, сударь, ты Крепито?
– Феликс.
Муж Поллии. Он все еще хмурился на графин, словно обвиняя Гортензия Нова в том, что он почал его. Ни Вириловикс, ни я не стали его разочаровывать.
– Я Марк Дидий Фалько. Здесь, потому что нанят
Невозможно было сказать, знал ли он что-то об этом.
– …Если Гортензий Крепито здесь. Могу ли я просить о срочной встрече?
Он поднял графин:
– Особый год вина! Крепито и Нов собираются присоединиться ко мне…
– Только не Нов, сударь. Кое-что произошло. Мы можем поговорить, и чтоб Крепито тоже был, если возможно?
Гортензия Феликса все еще больше занимала фляга, чем эта тайна. Он пожал плечами и проводил меня из столовой.
Трое вольноотпущенников должны были собраться и продегустировать свое фалернское вино в маленькой комнатке с другой стороны от их главного зала. В этой комнате я еще не бывал. Она была необычайно чужеземной – картины с видами Нила, опахала, статуэтки богов с головой ибиса, яркие полосатые подушки и кушетки слоновой кости с подлокотниками в виде сфинксов.
– Наш египетский салон, – заметил мне Феликс, отступая в сторону и давая пройти. – Нравится?
– В каждом доме должен быть такой!
Как гнездо ос или дверь, которую никогда не оставляют закрытой.
Еще одно дуновение чеснока коснулось нас. Крепито, он, видимо, искал Нова:
– Я не могу найти этого дурака, во что он играет?
Хотя Поллия заверила меня, что эти вольноотпущенники не состоят в кровном родстве, когда я видел всех троих, могу сказать, они определенно уроженцы одного и того же восточного племени. У Крепита усы были меньше, чем у Феликса, он был менее плотный, чем Нов, и обладал самым громким и грубоватым голосом из всех троих, но у него были те же самые челюсти, смуглая кожа и раздражительный характер. Нов, должно быть, был самым молодым из троицы.
Я представился во второй раз:
– Гортензий Крепито? Я Дидий Фалько, меня наняли ваши супруги.
Крепито что-то проворчал, поэтому я продолжил, полагая, что он обо мне извещен.
– Мне жаль быть тем, кто приносит дурную весть. С Гортензием Новом произошла неприятность, смертельная.
Оба правдоподобно изобразили удивление.
– Невозможно! Мы совсем недавно были с ним… – заявил Крепито.
– Я сам нашел его, – сказал я тихо. – С ним случилось что-то вроде приступа, сразу после того, как он поел этим вечером.
Вольноотпущенники переглянулись:
– Ты имеешь в виду…
– Да. Это похоже на предумышленное отравление.
– Как это произошло? – потребовал Феликс, с поспешностью человека, который слишком остро почувствовал, что только что ел ту же самую пищу, что и убитый.
Я заверил их с сочувствием:
– То, что отравило Гортензия Нова, кажется, сработало очень быстро. Если бы кто-то еще пострадал, я уверен, он бы уже знал об этом.
Несмотря на эти слова, Феликс поставил граненый голубой графин и поспешно отступил назад.