Венера из меди
Шрифт:
– Как ты ее поймаешь?
Теперь Северина присоединилась к игре, хотя и с презрительным выражением..
– У меня свои методы.
– Вы, мужчины, такие коварные!
– Как только она откроет для себя мою стряпню и мое преданное сердце, я привяжу ее к себе…
– Она помогает тебе в работе?
– Ты уже спрашивала меня об этом. Я не вмешиваю ее в мою работу.
– Мне интересно, послал бы ты шпионить ее в места, куда не можешь пойти сам?
– Я бы никогда не отпустил ее туда, куда не мог бы пойти сам.
– Какая
Мы оба оторвались от вина и сидели, уставившись перед собой, как бестолковые философы. Действие резкого молодого вина, что легло поверх тонкого фалернского, которое я выпил раньше, не говоря уж о мягких столовых винах, которые подавали во Дворце на обеде у Тита, заставило меня начать подумывать, а смогу ли я стоять ровно, когда понадобится. Даже Северину начала одолевать сонливость.
– Ночь откровений! – проворчал я, чувствуя поднимающееся раздражение. – И до сих пор только с одной стороны! План состоял в том, чтоб сперва открыться самому, а потом склонить тебя на откровенность…
– План, Фалько? Ты хотел добиться от меня признания при помощи такого дешевого трюка, как напоить меня?
– Ты сама напилась.
– Я ненавижу тебя, когда ты такой логичный.
– И я ненавижу тебя… Ох, забудь это, – вздохнул я. – Я слишком устал, чтоб опять начинать препираться с тобой.
– Ты засыпаешь! – сдавленно фыркнула Северина. Возможно, и так. Возможно, я просто хотел, чтоб она так подумала. (А, возможно, я уже ничем не мог помочь себе.)
Когда я ничего не ответил, она откинула назад голову со стоном. Затем она сняла с пальца кольцо с красной яшмой, сложила ладони лодочкой и подкинула его в воздух, поймала и положила рядом с собой на пол. Искра, казалось спрыгнула с драгоценного камня, чтоб вспыхнуть в ее волосах. В ее действиях не было никакой непочтительности, но, оно, очевидно, ознаменовывало конец помолвки с мертвецом.
– Ничего не осталось… никого, кому я нужна… ни одного чтоб изменить… Зачем все это, Фалько?
Драгоценный камень, что сняла, выглядел почти таким же тяжелым, как тот, что носил и сам Нов; слишком большой для пальцев Северины, которые были крохотными, как у ребенка.
– Ради прибыли, сударыня! Это кольцо, по крайней мере, приличный кусок золота!
Северина пренебрежительно толкнула яшмовое кольцо по мозаике пола.
– Золото стирается. Как любовь, которую оно символизирует.
– У некоторых она долгая.
– Ты на самом деле в это веришь? – спросила она. – И твоя известная подруга?
Я рассмеялся:
– Она реалистка, держит меня на коротком поводке, на всякий случай.
Через мгновение Северина подняла правую руку, показывая дешевое кольцо с грубо вырезанной Венерой и маленькой загогулинкой, что должна была означать Амура, сидящего у нее на колене.
– Теперь медь, – сказала она мрачно, – и это навечно!
– Вечность становится дешевой! А знаешь, медь названа в честь гор на Кипре, откуда ее доставляют в слитках
Я люблю собирать всякие интересные факты.
– И Кипр, это место рождения Венеры, поэтому медь – металл любви…
– Только отравишь душу ярь-медянкой, Фалько. – пробормотала она.
– Тебе следует обратиться к врачу по этому поводу.
Я решил не спрашивать ее, что она имела в виду. Ничего не поделать с женщиной, которая решила окутать себя тайной.
– Кто дал тебе это медное кольцо?
– Кто-то, кто был рабом вместе со мной.
– У него есть имя?
– Только среди теней в подземном мире.
Я криво усмехнулся:
– Там многие из твоих друзей!
Северина наклонилась, чтоб убрать амфору. Я поднял ладонь протестуя, и она разделила остаток вина между нами. Северина пододвинулась чуть ближе ко мне. Мы пили, медленно, оба в мрачном уединении, которое приходит с пьяной задумчивостью.
– Мне надо идти.
– Можешь спать здесь.
То, в чем я отчаянно нуждался, было безмятежным сном. В этом доме я бы проснулся, ожидая, что механический потолок опустится и раздавит меня… Я покачал головой.
– Спасибо, во всяком случае, что оставался…
Северина сжала губы, как девушка, что была одна, но пыталась быть храброй.
– Сегодня ночью мне был нужен кто-нибудь…
Я повернул голову. Она повернулась ко мне. Я был в полутора дюймах от того, чтоб поцеловать ее. Она знала это, и не делала попыток отодвинуться. Если бы я сделал это, я знал, что последовало бы дальше: я стал бы чувствовать свою ответственность.
Опершись на кушетку позади себя, я встал на ноги.
Северина тоже поднялась, и протянула мне руку, чтоб я помог ей. Вино, и резкое движение, оказали на нас влияние, мы оба зашатались. На мгновение мы соприкоснулись, все еще держа друг друга за руку.
Если бы это была Елена, я я бы обхватил ее сразу. Северина была меньше ростом, мне пришлось наклоняться. Она не была похожа на костлявую птицу, от которых у меня мурашки по коже; под ее свободной туникой я мог видеть ее притягательную плоть. Ее кожа повсюду выглядела чистой и гладкой, она была надушена каким-то знакомым острым ароматом. В свете ламп, и так близко от меня, тускло-серый цвет ее глаз неожиданно приобрел глубину, стал более привлекательным, голубым. Мы оба знали, о чем я подумал. Я был расслаблен и податлив. Мне не хватало моей девушки, мне тоже была нужна компания.
Она не пыталась привстать на цыпочки; она хотела, чтоб решение (и вина) были моими. Слишком утомленный и пьяный, чтоб быстро соображать, я искал способ сбежать, сохраняя тактичность.
– Плохая идея, Зотика!
– Недостаточно притягательна?
– Слишком далеко зашло, – притворился я галантно. В этот момент я чувствовал себя столь усталым, что был готов на все, только бы лечь.
– В другой раз, – пообещал я.
– Сомневаюсь! – ответила она, довольно мстительным тоном.