Венера из меди
Шрифт:
Зверинщики размещались в нескольких холщовых палатках в тени стартовых ворот. Когда я проходил мимо, чтоб попасть в Цирк, я услышал знакомый женский голос, ведущий какой-то безыскусный рассказ:
– …Я думала он пошел отлить. Во всяком случае, я забыла про него – чего беспокоиться? – но когда я пошла кормить питона, он был там. Должно быть он задрал тунику прежде чем заметил змею. Я нашла его, прижавшегося к навесу, боящегося даже крикнуть, с дрожащими коленями и болтающимися причиндалами, словно мешочек с маникюрным набором из трех
Я отдернул потрепанную занавеску и широко улыбнулся.
– Я больше никогда не смогу снова посмотреть на ковырялку для ушей! Талия! Как дела с выступлением со змеями?
– Фалько? Ты все еще мечтаешь сбежать из дома за приключениями? Откуда ты узнал, что это была я?
– О! Я думаю, я встретил некоего попугая, которого ты должна была знать когда-то…
– Эта ужасная птица! – сказала она.
Ее спутница – тощая особа, которая должно быть была той женщиной, которая кормила того человека, который водил на водопой бегемота, – одарила меня чопорной улыбкой и выскользнула из палатки.
Талия стала более серьезной.
– Ты одет как посланник с дурными вестями для кого-то.
– Для злодеев, надеюсь. Та беседа с тобой на днях, она очень мне помогла. У тебя есть минутка?
– Давай выйдем на воздух, – предложила она, возможно, опасаясь, что кто-то нас подслушает.
Она провела меня в Цирк. Мы немного постояли в стартовых воротах, где однажды пантера пообедала мужем Северины Фронтоном. Продолжая молчать, мы поднялись на несколько рядов и сели на мраморные скамейки.
– Я разрабатываю версию смерти Фронтона, талия, ты говорила, что никогда не встречалась с его женой. Значит, я полагаю, ты не знала, был ли у Северины любовник?
– Не могу сказать, но Фронтон полагал, что так и было.
– Он кого-то подозревал?
– Я ни разу не слышала его имени. Но Фронтон кажется, полагал, что это был кто-то, кого она знала давно, кто-то из тех, кто толпится за кулисами.
– Похоже на правду, – сказал я. – Она упоминала некоего раба ее прежнего хозяина, она носит кольцо, что он ей дал. И лекарь, который освидетельствовал смерть ее другого мужа говорил, что некий "друг" пришел потом, чтоб ее утешить. Но сейчас нет даже и следа от этого парня.
На самом деле, когда мы напивались вместе, она упомянула, что он в Загробном мире.
– Скажи мне,Фронтон и Северина были вместе только несколько недель. Кажется, она плохого о нем мнения. Он бил ее?
– Наверное.
– Он был грубым типом? Вся сладость была до свадьбы, а потом стало кисло?
– Ты знаешь мужиков! – она усмехнулась. Но затем она добавила. – Фронтону не нравилось, когда его выставляли дураком.
– И он считал, что это Северина поспешила выскочить за него?
– Сделала ли она это?
Мы посидели в задумчивости некоторое время.
– Мне придется идти в суд, Фалько?
– Не уверен.
– Кто позаботится о моей змее?
– Я попытаюсь тебя не вмешивать… Но я знаю девушку, которая
– Я все думала об этом кладовщике, – сказала Талия, объясняя, почему она так беспокоится о том, что может последовать дальше. – Я уверена, он устроился к нам на работу, в то время, когда Фронтон женился. Я не уверена, но мне кажется, это она убедила Фронтона взять его.
Я улыбнулся:
– Эту теорию я как раз и обдумывал.
– Дело в том, – медленно произнесла она, – мне кажется, теперь я смогу вспомнить имя этого кладовщика…
– Таинственный Гай? – я выпрямился. – Тот, кто освободил пантеру, тот, на кого потом обрушилась стена?
Что-то щелкнуло в моем мозгу, пока мы тут тихо сидели, детали, которые я услышал от Петрония: "…Трое детей погибли, когда обрушился пол… Гортензии в среднем раз в месяц получают судебный иск… Целая стена недавно рухнула и насмерть придавила мужчину где-то на Эсквилине…"
– Его имя случайно было не Церинт, я правильно полагаю?
– Ты поганый жук… – обвинила меня Талия смеясь. – Ты давно это знал!
Я знал кое-что еще. Я теперь понял, чтоб было настоящей причиной смерти Гортензия Нова.
LXII
День подходил к концу. Когда я добрался до особняка Гортензиев, уже стемнело, но его владельцы так любили показывать всем свое богатство, что они выставили ряды смоляных факелов и десятки мерцающих светильников. Как обычно я оказался в приемной, в которой я еще не бывал до этого, совершенно один.
Вольноотпущенники смело отложили в сторону свою скорбь по Нову и теперь развлекались с друзьями. Стоял тонкий запах ароматных гирлянд, и время от времени, когда двери приоткрывались, до меня доносился звон смеющихся голосов и дробь тамбурина. Сообщение которое я отправил, было обрамлено тайной, и внизу содержало предупреждение. От Сабины Поллии вернулся раб и попросил меня подождать. Чтоб мне было веселее скоротать время, пока компания набивала брюхо, она прислала мне несколько угощений, изящно сервированных на трех серебряных тарелках, в сопровождении графина выдержанного сетийского вина из их погреба. Я нашел, что угощения первосортные, но так как я был не в настроении угощаться этими лакомствами, то я нашел, что будет вполне вежливо выпить хотя бы их сетийское.
На винном подносе была пара кувшинчиков с холодной и горячей водой, маленькая угольная горелка для подогревания вина, чашечка с пряными травами, ситечко и изогнутый бокал для вина из зеленого сирийского стекла. Я забавлялся около получаса с этими предметами, затем развалился на кушетке, украшенной серебряными львами, и задумчиво разглядывал ярко украшенную комнату. Она была слишком вычурно украшена, чтоб быть комфортной, но я достиг того состояния, что лежать посреди этой безвкусицы, кидая на нее презрительный взгляд, соответствовало моему мрачному настроению.