Венера плюс икс
Шрифт:
– Ты тоже будешь дома. Не беспокойся.
Чарли поднял голову и внимательно посмотрел на Филоса. Ему показалось, что тот действительно имел в виду его возвращение.
– Ты думаешь, что я смогу вернуться?
– Это я не могу утверждать. Сиес...
– Я спрашиваю не Сиеса, а тебя. Могут меня отправить назад?
– Когда Сиес...
– Я еще доберусь до Сиеса в свое время! Сейчас ты честно ответь: могут меня отослать назад или нет?
– Могут. Но...
– Что за черт!
– Но ты можешь этого не захотеть.
– Почему же?
– Пожалуйста, - начал
– Не сердись, прошу тебя! У тебя много срочных вопросов - я знаю. Они срочны для тебя потому, что ты уже знаешь ответы, которые хочешь услышать. Ты будешь нервничать все больше и больше, если не получишь ответов, но на некоторые из них невозможно ответить, потому, что ты не сможешь их понять, другие же... их не следует и задавать.
– Кто это говорит?
– Ты! Ты сам! Ты еще согласишься, что их не следует задавать, когда лучше узнаешь нас.
– Черта с два! Но давай я попробую спросить что-нибудь, давай начнем, наконец. Будешь отвечать мне?
– Если смогу, конечно. (И здесь снова Чарли почувствовал смысловую полноту выражения. "Если смогу" Филоса означало почти то же, что и "Если буду в состоянии", но при этом имелся и оттенок "Если мне дадут возможность". С другой стороны, не имел ли Филос в виду, что он ответит, если будет располагать информацией? Ведь только тогда он получит возможность ответить.) Чарли отложил эти размышления до более удобного момента и задал свой самый важный первый вопрос.
– На сколько тебя перенесли?... Что ты имеешь в виду?
– То, что я спросил. Вы взяли меня из прошлого. Как давно я жил?
Филос явно находился в затруднении.
– Я не знаю.
– Ты не знаешь? Или - никто не знает?
– Как говорит Сиес...
– Ладно, - Чарли заговорил уже возбужденно, - ты прав: некоторые вопросы должны подождать, по крайней мере, пока я не встречусь с Сиесом.
– Вот ты снова сердишься.
– Нет, не снова. Я сердит по-прежнему.
– Послушай, - Филос наклонился к Чарли, - мы все, ну, новые для тебя люди - лидомцы. Ты все это еще узнаешь. Мы не можем считать время, как привык ты, продолжать счет всем этим месяцам и годам под номерами - это нам не нужно... Какое это может иметь значение - сейчас? Как тебя может волновать, как давно ты жил, когда твоего мира нет, и существует только наш мир?
Чарли побледнел, как полотно.
– Ты сказал...
– нет?
Филос печально развел руками.
– Конечно, ты понял...
– Что я мог понять!
– взорвался Чарли, выдержка совсем покинула его, - но, но... я думал, может быть кто-нибудь... пусть даже очень старый... Воспоминания нахлынули на него сплошным потоком - перед ним мелькали лица матери, Лоры, Руфи, мелькали и пропадали в поглощавшей их темноте.
Сиес мягко произнес:
– Ведь я говорил тебе, что ты сможешь вернуться назад и снова быть тем, кем ты родился.
Чарли сидел в оцепенении, затем медленно повернулся к лидомцу.
– Это правда?
– тихо, спросил он, как ребенок, которому обещали невозможное, но который все же надеется.
– Да, но ты будешь жить там, зная...
– Филос сделал жест рукой, включавший в себя все окружающее, -
– Ради бога!
– вскричал Чарли, - я буду дома - это главное.
И все же что-то внутри него уже не могло расстаться с новым приобретенным ужасным знанием, оно не отпускало его, пульсировало в его венах, разгоралось все ярче и ярче, как горящий уголь. Знать о конце когда он придет, как это случится, знать то, что не знает ни один человек, знать, что конец мира реален... Он будет лежать рядом с теплым телом Лоры и знать это. Покупать матери ее любимую дешевую газетку, каждому слову которой она верит, зная это. Ходить в церковь, может быть, регулярно, и знать это, наблюдать за проезжающим мимо свадебным кортежем, видеть невесту в белом кружевном платье, прижавшуюся к нарядному жениху среди моря счастливо ревущих автомобильных гудков, и знать это. И вот сейчас, в этом странном, безумно непривычном мире они хотят рассказать ему, когда и как наступил конец его мира.
– Я вот что скажу, - хрипло произнес Чарли, - вы просто отошлите меня назад и не говорите, когда или как. О'кей?
– Ты торгуешься? Тогда сделаешь ли ты что-нибудь для нас?
– Я, - Чарли похлопал по бокам своего больничного халата, но в нем даже не было карманов, чтобы их вывернуть, - у меня ничего нет.
– Ты можешь предложить свое обещание. Даешь ли ты его и сдержишь ли его в обмен на возвращение?
– Если это такое обещание, которое я могу выполнить.
– О, да, не сомневайся. Вот что: Узнай нас. Будь нашим гостем. Изучи Лидом - его историю (она не такая уж длинная), обычаи, религию и причины появления.
– Это может длиться вечно.
Филос покачал своей темноволосой головой, и в его глазах заблестели огоньки.
– Не слишком долго. А когда мы почувствуем, что ты действительно познал нас, мы скажем тебе об этом, и ты сможешь вернуться назад. Если захочешь.
Чарли рассмеялся:
– В самом деле?
Филос спокойно ответил ему:
– Я говорю серьезно.
Так же серьезно ответил ему и Чарли:
– Давай не будем забывать о мелочах, мой друг. Твоя оговорка "не слишком долго" беспокоит меня. Вы можете заявлять, что я еще не все знаю о Лидоме, так как не сосчитал все песчинки на сто миль вокруг.
Тут Чарли впервые увидел, как в глазах лидомца блеснуло возмущение. Однако, Филос ровным голосом продолжал:
– Мы не будем заявлять ничего подобного. Не будем и, я думаю, не сможем.
Гнев Чарли утих.
– Вы просите меня принять на веру слишком много.
– Когда ты узнаешь нас лучше...
– Ты хочешь получить мое обещание о того, как я узнаю вас лучше.
Филос непринужденно вздохнул и улыбнулся.
– Ты прав, прав со своей точки зрения. Хорошо - не будем сейчас заключать никаких сделок. Но обрати внимание: я делаю предложение, и Лидом выполнит свою часть; ты же можешь дать свое обещание только тогда, когда будешь удовлетворен тем, как Лидом дает тебе возможность ознакомиться с жителями и нашей культурой, и увидишь, что мы не скрываем от тебя ничего. Если в конце концов мы сочтем, что ты увидал уже достаточно, чтобы познать нас, тогда мы сделаем все, что ты захочешь касательно, отправки тебя назад.