Венера Прайм
Шрифт:
Из белого тумана перед ними вырисовывалось нечто, черное и паучье, покрытое сосульками, причудливо разбросанными во все стороны.
Бесспорно, это был искусственный объект — вполне возможно, радиоантенна, что казалось вполне вероятным, — но в деталях он был невыразимо чужероден. Огромная круглая установка представляла собой неглубокую чашеобразную решетку более километра в поперечнике, параболоид с мачтой в центре.
Целый час они ползали, все рассматривая, пытаясь отколоть хотя бы кусочек, но материал напоминал неразрушимо
Ангус Мак-Нил указал на то, что если это антенна, то ее форма явно не предназначена для дальней космической связи, слишком она плоская. — И подумайте о том, — продолжил он, — что движет этими гейзерами, откуда берется эта энергия.
— Может быть, источник энергии вовсе не на Амальтее, — сказал Блейк.
— Что ты имеешь в виду, Блейк? — Раздался в шлемах голос профессора Форстера.
— Еще год назад Амальтея считалась твердым телом. Если жесткость была искусственной, а сигнал медузы каким-то образом отключил эту штуковину, то теперь Амальтея чувствует приливные силы Юпитера и гейзеры, это результат их действия. Если Амальтея действительно состоит в основном из воды, то расширения и сжатия, когда она вращается вокруг Юпитера, достаточно, чтобы она начала кипеть…
…Позже на орбите, Блейк, оставив остальных спорить о том, как и с кем связываются антенны, направился в тесную, но хорошо оборудованную лабораторию корабля.
Ему все-таки удалось с помощью лазерного резака и ионной ловушки добыть несколько молекул чужеродного материала. Спектрометрия ему не очень помогла: никаких экзотических элементов не обнаружилось. Что бы ни придавало этой структуре необычайную прочность и долговечность, это, несомненно, было связано с ее кристаллической структурой, но от нее остался лишь молекулярный хаос, когда Блейк взорвал ее своим лазером.
Он сдался и занялся изучением образцов льда, которые они собрали. Они были более… наводящими на размышления. Он вглядывался в показания приборов, мрачно качая головой, когда заметил, что Форстер наблюдает за ним из проема люка:
— Привет. Пришли посмотреть, как я вспоминаю институтский курс химии.
— Ну и как успехи? — Брови Форстера нахмурились.
— Успехи? Какие успехи — сплошь неудачи. Попытка определить возраст льда по этим кернам, которые мы взяли сегодня, оказалась безуспешной.
— А в чем проблема?
— Получаются сумасшедшие результаты. В кернах показания, отличаются друг от друга на несколько порядков. Может быть, я учился по неправильным учебникам, может быть, они были переведены с эскимосского или финно-угорского или еще с какого-нибудь.
— Почему бы не поверить приборам? Один образец старый, другой молодой.
— Речь идет не о старых и молодых, сэр, а о молодых и очень молодых. Большинство образцов датируют этот лед миллиардом лет. Сравните это со льдом с Ганимеда, Каллисто или Европы, который составляет солидные четыре-пять миллиардов
Голос Форстера звучал грубо, но в нем слышалась улыбка:
— Это значит, что Амальтея не была частью системы Юпитера. Возможно, ее поймали позже.
— Тогда это означает, что Амальтея не была частью Солнечной системы. — Блейк хмыкнул. — Прислушайтесь, я говорю словами Рэндольфа-Крикуна-Мэйса.
— А самый молодой образец?
— Где-то между тысячью и десятью тысячами лет, сэр.
— Да, возраст, — сказал Форстер, уже открыто улыбаясь, — и откуда этот образец?
— Прямо под инопланетной антенной.
— Возможно, это будет интересное место для начала поисков. — Форстер тихо вздохнул. — Жаль, что Трой с нами нет. Может быть, у ее культа нашлось бы что сказать по этому поводу.
— Ей бы не понравилось, если бы вы назвали «свободный дух» ее культом, профессор.
— Тогда «саламандра», или как вы там себя называете. Профессор Надь пытался просветить меня, но, боюсь, мне так и не удалось разобраться.
— Кроме того, «Знание» едва ли является полным. Там Амальтея не упоминается, насколько мне известно, — сказал Блейк, стараясь уйти от темы тайных обществ.
— Но, как-то так получается, что Трой всегда знает больше, чем это так называемое «Знание», может быть и в нашем случае это так. Поэтому жаль, что ее нет. Что она делает там, на Ганимеде?
— Простите, я знаю об этом не больше, чем вы.
— Хм, Ну… жаль. Что еще ты можешь показать мне, мой мальчик? — Форстер повернулся к лабораторному столу и постучал пальцем по маленькому плоскому экрану лазерного спектрометра.
В ходе дальнейшего, углубленного анализа полученных результатов они сошлись во мнении, что лед похож на замерзшую в вакууме морскую воду.
XIII
«Майкл Вентрис» осуществил мягкую посадку на Амальтею. Его три ноги погрузились глубоко в пенистую поверхность. В отсеке оборудования, освещенный рабочими лампами, «Ледяной Крот» был уже освобожден почти от всех креплений. Блейк и Форстер забрались в его кабину и пристегнулись. Рыжеволосый профессор заметно нервничал, вероятно он вспомнил о своей почти катастрофической экспедиции на Венеру.
— Ну, старина, как ты себя чувствуешь, — бормотал Блейк, — проводя тщательную предстартовую подготовку.
— У нас что очень «старый» крот, да? — раздался по связи хриплый и веселый голос Джозефы Уолш.
— У этого «Старого Крота» силенок еще достаточно, — доложил Блейк, — проверка закончена, готов к старту.
Через несколько мгновений Уолш дала разрешение:
— У меня все в порядке, можете продолжать.
Блейк опустил прозрачный купол над их головами и запечатал его.
— Подтверждаю, атмосферное давление в норме, никаких заметных утечек.
На случай внезапной разгерметизации они были в мягких скафандрах, с открытыми лицевыми щитками шлемов.