Венера с пистолетом
Шрифт:
– Подожди минутку. – Я блуждал по комнате, дымя сигарой и волнуясь. – Он покупает дорогие книги по искусству, но не вешает ни одной картины. Он не пользуется солью и перцем. Он проводит блестящие сделки с венграми. Уезжая, он вычистил всю квартиру. Остались только плащ, халат и шлепанцы. – Я остановился. – Здесь нет ничего личного. Нет старых зубных щеток или бумаг.
– Он, должно быть, держит бумаги под замком в том столе в твоей комнате.
– Это точно, да? Принеси самый большой кухонный нож или что-нибудь другое,
– Берт! Ты не можешь взламывать чужие столы!
– Могу!
Я вытащил складную отвертку и раздвинул ее, это мне дало широкое лезвие, с которым я отравился в спальню.
Письменный стол был старым и прочным, но небольшим и недорогим. Просто стол с тремя ящиками с одной стороны, ящиком посередине и ящиком для чашек с другой стороны. Все было закрыто, за исключением среднего ящика. В нем валялась только пара шариковых ручек, флакончик аспирина и пачка копировальной бумаги.
Я попытался вдавить отвертку в щель верхнего левого ящика. Он едва шелохнулся. Тогда я перешел к ящику для чашек.
Этот был не таким тугим и боковая стенка письменного стола оказалась тоньше, чем верхняя доска. Но я все еще не мог провернуть отвертку.
Именно в этот момент вошла Лиз с огромным ножом, похожим на нож мясника, старомодным консервным ножом и с еще более старомодным выражением лица.
– Знаешь, Берт, мне все это не нравится. Ты оставишь следы на столе и…
– Я переломаю здесь все, если понадобится, – хмуро буркнул я. – Дай мне нож.
Я просунул его в щель возле замка, где он благополучно застрял, он был такой толстый. Потом я протиснул его чуть дальше, а затем дернул рукоятку в бок. Что-то затрещало и дверь распахнулась, как на пружине.
– Берт! – взвыла Лиз. – Ты сломал его!
Ящик для чашек был пуст. Только пыль. Я посмотрел на испачканный палец и затем обошел стол вокруг. Стенка, закрывавшая заднюю часть трех ящиков, была еще тоньше – просто фанера, и держалась она только на гвоздях. Нож вошел легко, и я разделался со стенкой меньше, чем за минуту. Потом лег на спину и стал стучать по задним стенкам ящиков. При втором ударе раздался сильный треск и средний ящик вылетел на пол. Следующий удар выбил верхний ящик. Лиз уныло в них заглядывала.
– Ну?
Она покачала головой.
– Ничего нет.
Я вышиб последний ящик, поднялся и, обойдя вокруг стола, подошел к Лиз.
– Вот тебе и галантный капитан. Ничего. Его не существует.
– Но почему? Ты думаешь, Карлос его выдумал? Обставил квартиру, чтобы пустить пыль в глаза?
– Мебель он, видимо, приобрел вместе с квартирой. Просто книги, одежда, выпивка, еда – это все, что ему было нужно.
– Тогда зачем ему это? Он надувает донну Маргариту? Заставляет ее платить комиссионные Паркеру, а на самом деле оставляет их себе?
– Что-то вроде этого, наверное, – я сложил отвертку и вышел смыть пыль с рук.
Лиз была в гостиной.
– Мы скажем об
– Может быть. Не знаю, я еще не все обдумал… Ты хочешь вынести картину?
Мы надели пальто и осторожно вынесли полотно в галерею. Я бросил на картину лишь один взгляд и решил, просто шутки ради, пройтись по галереи и попробовать дверь другой квартиры. Та была закрыта, никто не ответил на мой звонок, окна были плотно зашторены. Внизу на тонком слое свежевыпавшего снега тоже не было никаких следов.
Тогда я спустился, обошел все вокруг, попытался открыть входные двери соседних квартир, осмотрел окна этажом выше. Никаких признаков жизни. Если Карлос не врал, и только одна – две квартиры были обитаемы, то и они стояли плотно укупоренные от холода. Где-то далеко медленно били в колокол, общаясь с другими людьми, в другом мире.
Я попытался толкнуть дверь привратника, и она была тоже закрыта. В конце концов я попробовал дверь на улицу. Та даже не шелохнулась, как могильная плита.
Тогда я медленно зашагал вверх по лестнице, размышляя и немного беспокоясь.
Когда мы внесли картину обратно в квартиру, первое, что я сделал – это налил себе еще виски, чтобы помочь мыслительному процессу.
Только потом вспомнил и спросил:
– Картина в порядке?
Элизабет кивнула.
– Насколько я могу судить… Во всяком случае не хуже. Ты решил, что нам делать?
– Нет. Кстати, ты знаешь, мы заперты.
– Что?
– Входная дверь заперта. Может быть, тут так принято – без привратника, и у каждого жильца есть свой ключ. Ты не обратила внимание, нигде не лежит ключ?
– Может быть, Паркер взял его… Извини, Карлос.
– Давай все-таки посмотрим.
Мы все осмотрели, хотя я и не ожидал ничего найти.
– Похоже, – сказала Лиз, – будто Карлос не доверяет нам Ты не будешь пытаться открыть дверь кухонным ножом?
– Ту дверь? Боже, нет. Это как тюрьма… Я имею в виду, сказал я медленно, – это в самом деле тюрьма.
– А как насчет другой квартиры, в которой живут?
– Ставлю сто против одного, что никакой другой обитаемой квартиры тут нет. Или в данный момент там нет никого. Тебя не удивляет, почему Карлос так отвратительно обставил квартиру? Я не о том, что он забыл соль и перец, хотя это чертовски глупо, а что не попытался воссоздать в жилище личность капитана Паркера.
Она медленно покачала головой:
– Не-ет. Во всяком случае он сделал достаточно, чтобы надуть меня.
– Да, только… я имею в виду, если кто-нибудь, кто нас не знает, но немного о нас осведомлен, просто зайдет сюда, может он подумать, что все здесь принадлежит нам?
– Что?
– Мебель, простыни и все прочее – это все идет вместе с квартирой. Но личные вещи – твоя одежда, моя одежда, эти книги: несколько романов, пара справочников, потом искусство для тебя, пистолеты для меня. Понимаешь?