Венерин башмачок
Шрифт:
Это был настоящий подарок! Память выбросила ей этот день! Значит, она в состоянии понемногу, по крупицам вспомнить другие! От волнения Ларисе стало трудно дышать.
— Что с тобой? — Петров с тревогой вглядывался в ее лицо.
— С вами, — машинально поправила Лариса. И добавила: — Не забывайте, что я — учительница. Здесь называйте меня на вы.
— Ладно…
— И вообще бросьте эту фамильярность. Вы почему-то ведете себя… Я, между прочим, пока еще замужем.
— Давно пора развестись.
— Что? — Лариса вытаращила глаза на Петрова
Она невольно попятилась и попала пяткой в воду. Петров протянул руки и схватил ее, не давая ступить в воду второй раз. Лариса не устояла на скользких камнях и качнулась в сторону Петрова, стукнувшись при этом лбом о его подбородок. Он отреагировал молниеносно — нашел ртом ее губы, и Лариса почувствовала, как горячая волна чувственности хлынула в нее с этим поцелуем. Грудью она упиралась в жесткую грудь Петрова. Его горячие ладони сжимали плечи и разливали по ее телу ровно нарастающий жар. Она обнаружила что-то знакомое в запахе, идущем от него, в его прикосновениях. Может, они встречались в прошлой жизни? Или это было во сне?
Руки Петрова сжали ее спину, майка поползла вверх, и его пальцы коснулись кожи. Голова закружилась — образы, впечатления поплыли, подгоняемые волной исходящей от него эротики. Сон!
Лариса резко отстранилась. Она не могла" отделаться от ощущения, что эти объятия уже были. Что когда-то эти руки уже гладили ее вот так же… Она с подозрением вглядывалась в тяжело дышащего Петрова. Она чуть не сказала ему о своих мыслях. Остановила ее яркая фигура на высокой круче берега.
— Светлана Тимофеевна нас зовет, — прошептала она, почему-то не в силах сказать громко.
Петров оглянулся, не выпуская Ларису из рук, и тоже увидел оранжевую панамку Прытковой. Он помахал ей. Лариса высвободилась из его объятий и молча пошла к берегу. Петров двинулся следом.
Еще издали они увидели машину Инны Викторовны Кравцовой. Пришлось прибавить шагу. Петров отстал, наблюдая за событиями издали, но не выпускал Ларису из поля зрения. Судя по всему, врачиха пылала возмущением. Она сразу же начала Ларисе что-то выговаривать, помогая себе жестами. Лариса прошла мимо машины, уводя родственницу прочь от любопытных ушей.
Петров подошел к костру и стал готовить щепки. Отсюда хорошо просматривалась поляна, на которой остановились Лариса и Инна Викторовна. Тетка бушевала. Она взмокла, втолковывая племяннице какую-то важную истину. Лариса оставалась непреклонной. Она качала головой и что-то твердо возражала. Наконец Ларисе надоели увещевания тетки, и она, что-то сказав на прощание, двинулась к лагерю. Щеки ее пылали. Она шла решительным шагом и, развив приличную скорость, прочесала мимо машины, мимо палаток, в сторону студентов. Те размечали местность — готовили поле для завтрашней работы. Лариса присоединилась к ним. Петров посчитал своим долгом поздороваться с Инной Викторовной и отошел от костра. Впрочем, она его уже заметила и мчалась навстречу на всех парусах.
— Здравствуйте! Одна надежда
— Вряд ли я смогу повлиять на Ларису Николаевну, — усмехнулся Петров, наблюдая, как лихо та пересекает размеченную местность.
— Нет, нет. Вы — мужчина, вы… у вас дети. Вы сможете!
Петров честно попытался сообразить, куда она клонит. При чем здесь его дети?
— Что стряслось-то, Инна Викторовна?
— Как — что стряслось? Вы еще спрашиваете! Лариса еще от похода не очухалась, и вот на тебе! Экспедиция! Да тут что угодно может случиться. Она в таком состоянии…
— Я думаю, вы преувеличиваете, Инна Викторовна, — улыбнулся Петров. — В пещеры вход завален, никто туда не полезет больше. А раскопки — дело безобидное.
— Безобидное? А жара, солнце палящее? А питание какое тут? Да это сумасшествие! Экспедиция — не занятие для беременной женщины! — Не без удивления она наблюдала, как меняется лицо Петрова. Он побледнел, и глаза его сузились.
— Вы сказали, Лариса Николаевна ждет ребенка?
Инна Викторовна, злая и надутая, оглянулась и посмотрела в сторону студентов. Там мелькала зеленая футболка ее племянницы.
— Уж и не знаю — ждет она его, или ей все равно. По крайней мере анализы показали, что моя племянница беременна.
Инна Викторовна, видимо, выпустила из виду, с кем разговаривает. Она сейчас говорила с Петровым как с коллегой. Или как с родственником.
— Вы должны убедить Ларису вернуться домой. Я не в состоянии. Не наручники же на нее надевать.
— Какой срок?
— Семь недель, — машинально ответила Инна Викторовна.
Петров надолго замолчал, уставившись в костер, а Инна Викторовна продолжала жаловаться на племянницу, брызгая слюной.
Наконец Петров сумел вынырнуть из своих мыслей и взглянул на Инну Викторовну.
— Я не обещаю, что уговорю ее вернуться, но… Я могу пообещать вам проследить, чтобы Лариса Николаевна не делала ничего такого, что может повредить беременности.
— Правда? — Инна Викторовна вцепилась взглядом в Петрова. Она словно мысленно примеряла на него ту роль, о которой он только что заявил. Потом с сомнением проговорила: — Пожалуй, это единственное, что мы можем сейчас сделать. Одна надежда на вас. Я вам честно скажу: эта беременность — долгожданное счастье для Ларисы. Она десять лет не могла забеременеть.
— Да вы не волнуйтесь. Я сделаю все, что смогу, — перебил Петров. Ему было неуютно слушать подробности.
Инне Викторовне ничего не оставалось, как только распрощаться и уехать. А Петров еще долго бродил вокруг костра, с хрустом ломая ветки.
Инна Викторовна возвращалась в город с твердым намерением заглянуть в юридическую контору к Станиславу Захарову. У нее просто зудело все внутри. Она представляла, как вытянется его круглое лицо, когда он узнает, что скоро станет отцом. Очень будет кстати, если рядом окажется его мымра.