Венские каникулы
Шрифт:
– А за нами больше никто не гонится, - Жерар огляделся. Им теперь не до нас... будут спасать свои шкуры...
– Тебя как зовут?
– по-немецки спросил Владимира француз.
– Владимир...
– Ты русский?
– Русский, - по-немецки отвечал Владимир.
– Я вон там видел, кажется, твоего соотечественника... Или итальянец. Он перестреливался вон с тем фрицем - видишь, валяется за валуном?
– Два француза - это замечательно, - улыбнулся Жерар.
– Итальянец тоже замечательно... Э-эй!
На зов из-за деревьев
– Но был еще один, - сказал Жерар.
– Сначала нас бежало трое. Тот был желтоволосый...
А выстрелы на дороге постепенно стихали. Смутно доносился рокот автомобильных моторов, команды офицеров.
– Вот он, - вдруг сказал Владимир.
– Он рехнулся - побежал обратно к дороге.
Даниэль бежал к дороге. Сквозь стволы деревьев он видел, как из лагеря по дороге шли пять тяжелых грузовых автомашин. Остановились перед месивом человеческих трупов. Эсэсовцы быстро забирались в кузова машин
– Быстрее! Шнель!
– слышались команды.
– Американцы могут перерезать шоссе на Грюнвальд!
Несколько солдат еще ходили среди трупов, останавливались над ранеными и добивали их короткими очередями.
– Хватит!
– закричал старший офицер.
– Будь они прокляты! По машинам!
Громче взревели моторы, машины тронулись с места и покатили прямо по дороге, по мешанине трупов. Кровь большими пятнами залила каменистую дорогу. Причудливые лужи крови. Из-под колес грузовиков летели кровавые брызги, переламывались человеческие кости. Скрюченные мертвые тела лежали здесь и там... Даниэль изо всех сил бежал к дороге, отчаянно кричал:
– Негодяи! Ублюдки! Подлецы!
Жерар, Владимир и Вахтанг видели его с горного склона.
– Он с ума сошел, - сказал француз, - они его схватят!
– Черт с ним...
– Владимир проверил патроны в обойме пистолета.
– Раз ему так хочется...
– Как черт с ним?
– вдруг по-русски с акцентом спросил Вахтанг.
– Что говоришь, слушай? Как можно? Э-э-э! Сто-ой!
– и он бросил автоматы и неловко побежал по склону вниз, держась за раненое плечо.
– Так он русский?
– удивленно спросил Жерар.
– Советский...-ответил Владимир.
– Кажется... грузин...
...Немцы уехали. Весеннее солнце заливало светом брошенный лагерь, горную дорогу, заваленную трупами заключенных. Даниэль брел среди убитых, бормотал вполголоса слова молитвы:
– Господи, прими с миром души усопших... . Появился на дороге Вахтанг. Левая сторона полосатой куртки у него заплыла кровью. Следом за ним появились на дороге Жерар и последним, нагруженный автоматами, - Владимир.
Даниэль склонился над одним заключенным, тронул его за плечо:
– Збышек? Вставай, Збышек!.. Ты слышишь? Они ушли...-Даниэль все сильнее тряс мертвого за плечо, губы кривились, лицо исказила гримаса гнева и боли. Ты слышишь меня, Збышек? Они ушли, грязные ублюдки! Ушли-и! Вставай, Збышек!
Жерар
– Збышек! Вставай, дорогой! Мы свободны! Мы поедем домой!
– Даниэль кричал и горное эхо множило его отчаянный крик.
– Господи, не прощай им! За что, Боже милостивый, за что-о!? Никогда не прощай!! Мы будем жить, Збышек! Этим ублюдкам назло! Жи-и-ить, Збышек! Жи-и-ить!
Жерар пытался оттащить Даниэля от мертвого Збышека, но поляк сопротивлялся, на губах показалась пена, глаза, казалось, выскочат из орбит. Он вдруг упал рядом на дорогу, стал корчиться в судорогах, и слезы текли по изможденному лицу, и пена запузырилась в углах рта. Владимир и Вахтанг стояли и молча смотрели, как Жерар взвалил Даниэля на плечи, понес в сторону от дороги.
Владимир и Вахтанг пошли следом. Вдруг Владимир увидел мертвого немецкого солдата, подумал и начал стаскивать с него сапоги, брюки. Примерил на себя. Потом снял с солдата мундир. И вдруг замер - взгляд упал на лицо немца. Он совсем молод, этот солдат. Каменная белизна покрыла мертвое лицо немца. Красивое лицо человека. Русые волосы упали на лоб. Величие и жестокость смерти отпечатались на нем.
– Возьми пакет, пожалуйста, - вдруг услышал он голос Вахтанга.
– У него на поясе пакет...
Владимир глянул на залитое кровью плечо Вахтанга, быстро разорвал индивидуальный пакет, потом помог грузину стащить с себя куртку, стал вытирать клоком ваты рану, пробормотал:
– Пули две тебе влепили... как минимум...
– он быстро и умело бинтовал рану.
Жерар на обочине дороги, склонившись, слушал пульс Даниэля, потом посмотрел на подошедших Владимира и Вахтанга:
– Он совсем плох, - сказал Жерар.
– Его нельзя бросать...
– А что делать?
– Владимир присел рядом, вытер пот с лица.
– И грузин ранен... две пули в плече - тоже врач нужен... Тебя как зовут, кацо?
– Вахтанг зовут, - коротко ответил тот, присаживаясь на землю.
– На, возьми надень, - Владимир протянул ему немецкий мундир с солдата, но гримаса отвращения передернула лицо Вахтанга:
– Это? Нет, никогда...
Они говорили по-русски, и Жерар не понимал. Спросил по-немецки:
– Помнишь, как нас водили на завод? Мы проходили в стороне большое имение... Фольварк или что-то в этом роде, помнишь?
– Ну... помню...
– подумав, ответил Владимир.
– Это ведь недалеко... Там и еду достанем... и одежду, и какие-нибудь лекарства...
– Мы его не донесем... Он тяжелый... А у меня ноги дрожат...
– Я донесу, - улыбнулся Жерар.
– Боши драпают - значит, в этом имении никого нет...
– он нащупал под арестантской курткой Библию, достал ее.
– В лагере все его называли ксендзом? Это значит священник?
– Да... по-польски...
– ответил Владимир и лег на спину, глядя в чистое небо.